Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев

Аналогичным образом, и души людей перекрывают друг друга. В каждом клане содержится удача и душа соседних кланов, а сам он – входит в состав своих друзей, ничуть не мешая им существовать независимо, как личности. Те земли, где народы встречаются с другими народами, или племена – с племенами, не являются пространством, которое заполнено людьми, разделенными политическими или языковыми границами; два круга имеют между собой границы, проходящие по земле, но эта линия демаркации является лишь верхним краем их взаимных контактов. Под ним стоят дружба и вражда, взаимодействие и борьба, со всеми оттенками, которые честь и удача придают этим отношениям. Для того, кто сам является душой и считает душами других, друзья – это не что-то отделенное от него; их души, честь, деяния, предки входят в него, как часть его природы. И другие люди, в свою очередь, владеют им самим и тем, что ему принадлежит, но не как подданным или подчиненным, а как хранителем чести. Всякий народ – большой или малый, в зависимости от интенсивности общения, – это отдельный мир. Люди берут его и заполняют до самых краев. Наш народ – это Мидгард, а то, что лежит за его пределами, – Утгард.

Более того, сама земля – это не территория, которую населяют многочисленные племена, а, как мы уже поняли, живое существо, зачинающее от плуга и сеялки; это женщина и одновременно – широкое земное пространство пашен, пустошей и дорог. И эта обширная, заселенная людом, неподвижная земля является частью души каждого народа, а не общей матерью для всех, как видно из легенд и культов, где каждый народ рассказывает свою собственную историю о происхождении Земли, не лишая своих соседей права создать свою версию происхождения мира или, вернее, того, как появился их собственный мир. Так было у примитивных племен, чьи космогонические теории нам хорошо известны, так было и у древних народов Севера, о чем свидетельствуют их мифы и традиции.

Вопрос о том, чем отличается человеческое существо от нечеловеческого, исчезает перед лицом простого факта, что все то, что живет иной жизнью, – это другая душа. Иноземцы законных прав не имели. В более поздние времена они имели лишь иллюзорное признание в законе и судопроизводстве, а в более ранние времена к их жизни и правам относились с безразличием. Нельзя убивать животное, рубить дерево просто так, потому что тебе этого захотелось, безо всякой причины. Чтобы понять эти запреты, мы должны вспомнить, что примитивные люди были гораздо более осторожными в уничтожении душ, чем цивилизованные люди, которые не чувствуют никакой ответственности по отношению к окружающим их существам, поскольку признают только свои взгляды на ценность объектов.

В прежние времена варваров не убивали только потому, что они варвары, ибо они имели такую же душу, как и все в мире, а бездумное уничтожение каких бы то ни было душ порицалось. И все же убийство чужака не являлось преступлением против жизни, тогда как убийство внутри клана было недопустимо. В этом случае кровопролитие расценивалось как святотатство, безумное ослепление, самоубийство. Реакция на него наступает так же быстро и неотвратимо, как и тогда, когда иголка попадает в нерв.

В примитивном сообществе род, клан, семья – это не просто организм, не собрание частей, скрепленных между собой каким-то объединяющим принципом, но уникальная душа, видимая всем в своих проявлениях. Когда человек берет в руки горсть земли, он держит всю ее широту, твердость и плодородие; даже одна песчинка заключает в себе всю душу и сущность земли. Мы можем также сказать, что часть – это целое; оба эти выражения истинны и одновременно ложны, поскольку этот факт в нашем языке необъясним, но может быть понят только при возрождении незнакомого нам опыта. Когда человек поедает плоть животного или пьет его кровь, он не только приобретает качества, присущие медведю или волку, – жестокость, храбрость, неутомимость, – но и его повадки и облик; телесная форма животного входит в его конституцию и в некоторые моменты может проявиться вовне, даже вызвать полное превращение человека в этого зверя. Рассказывали об одном исландце, который убил медведя-людоеда, чтобы отомстить за отца и брата; и, чтобы сделать месть полной, съел этого медведя. С той поры он стал неуправляемым, его характер изменился – в нем стали проявляться черты медведя. Аналогичным образом, заводя дружбу, люди становятся жизненно связанными, более или менее сильно, со своими друзьями. Подобно тому как братья в клане становятся не только одной душой, но и плотью, в буквальном смысле, который современный ум понять не может, так и душа клана по-настоящему сплетается из душ соседей и друзей, если вспомнить выражение из Ветхого Завета, потерявшее свою силу, которую оно имело у израильтян и германцев.

Глава 11 Рождение