Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Фазы экспансии и эволюции — от культуры лицевых урн к поморской культуре и культуре подклошевых погребений, при устойчивых исходных импульсах ясторфского (нижнеэльбского и ютландско-сконского) и скандинавского происхождения в давний и устойчивый ареал древней лужицкой культуры (развивавшейся в Польше-Германии в течение предшествующей тысячи лет), — обрисовывают картину «незавершенного этногенеза». Нордический компонент мигрантов, консолидированный в Поморье, поглощает основную часть лужицкого ареала, вместе с его населением, и постепенно как бы размывается устойчивым лужицким «субстратом», теряя собственные исходные и обретая исконные лужицкие черты (наряду с распространяющимися ясторфскими и общеевропейскими кельтскими, раннелатенскими). Упрощенная структура культуры подклошевых погребений подготавливает неясный следующий этап эволюции, однако он остается в значительной мере нереализованным.

Если культура лицевых урн представляла собою «ядро» складывающегося народа, то можно допустить, что первоначальный германский его компонент в «этническом состязании» был размыт местной этнокультурной основой; возможно, с этого времени этноним венеты/венеды, ассоциирующийся с лужицкой культурой прежде всего, наследуется ее преемниками и одновременно получает более широкое распространение и значение: топонимия vend- (Vendsissel, Vendel) выявляется от Ютландии до Уппланда, в основном ареале — наследована вандалами (лутиями) первых веков, но с носителями «культур поморского круга» распространяется и далее на восток, где «между германцами, сарматами и феннами» помещает своих венедов I в. н. э. Корнелий Тацит (Тацит, Германия, 46).

Именно туда, на восток направлена экспансия части поморского и ясторфского населения (губинской группы ясторфской культуры), формирующая новую, самую восточную из «латенизированных культур» железного века, зарубинецкую культуру полей погребений, которая сыграла значительную роль в славянском этногенезе (Щукин 1994: 107–136, 227–243; Еременко 1997: 87–165). Наиболее корректна идентификация этой культуры с бастарнами (певкинами Тацита). Распространение зарубинецкой культуры в обширном ареале, несколькими группами — от Полесья до Подесенья и Молдавии (группа Поянешты-Лукашевка), ее взаимодействия с германскими и сарматскими группами привели к глубоким изменениям в мире протославянобалтских культур «лесной зоны Восточной Европы». В «постзарубинецкое время» (III–IV вв. н. э.) можно проследить форсированное развитие и экспансию, по крайней мере, южной части населения этих культур, в результате формирующих, видимо, исходную для последующих раннеславянских «культуру киевского типа», синхронную Черняховской культуре полей погребений, но, в отличие от нее, переходящую в «достоверно славянские» культуры — пражско-корчакскую, пеньковскую и колочинскую, причем две последние осложнены воздействием степных тюркских (болгарских) и иранских (аланских) народов и культур, а пражско-корчакская позволяет отчетливее других проследить, после эпохи Великого переселения народов V–VI вв., последовательное распространение славянского этноса и культуры по всему основному его европейскому ареалу от Адриатики до Балтики (Шевченко 2002: 120–152, ср. Лебедев 1989: 105–115).