Эпоха возрождения

Сориентировавшись по мини карте, я нашёл нужную мне улочку, идущую вдоль городской стены. Пройти пространство, заполненное вечно куда–то спешащими игроками, оказалось нетривиальной задачей. Я даже стал напевать слова одной старой песенки «Переведи меня через майдан…» Миновав два красивых здания неизвестного мне назначения в начале улицы, я попал… В трущобы. Переход был такой резкий, что даже как–то не верилось в логику навороченного. Вот блистающие великолепной лепниной и разноцветной, но не вульгарно–броской окраской, с многочисленными ажурными башенками, два высотных дома, напоминающие устремившиеся в небо мини воздушные замки, и сразу за ними — длинное приземистое обшарпанное трехэтажное здание с провалившейся крышей, местами разрушенной кладкой стен. Часть окон закрыто ставнями, с другой части они сорваны, стекла выбиты, сломанные рамы торчат гнилыми клыками. В их расположении нет никакой системы, целые сменяются разбитыми и снова целыми. Но, в, казалось бы, мёртвом с виду доме всё еще продолжал кто–то жить. Местами из–за закрытых ставень пробивался неяркий свет, слышались неясные голоса, смех, тихое всхлипывание. Дальше по улице доживал свой век еще один такой же дом, только четырёхэтажный. Сразу за ним чернел могучими стволами парк, отгороженный от уличной мостовой высокой железной оградой, кое–где сильно проржавевшей. Здание храма было почти невидимо в темноте за деревьями и густым туманом, заполнявшим всю территорию парка. Туман. Опять этот туман. Там он густой–густой, а тут на мостовой его нет совсем, как будто именно ограда не выпускала это явление в город. Возникло непреодолимое желание сунуть руку между прутьями и проверить, может это не мельчайшие капельки воды в воздухе, а что–то более плотное и упругое.

— Не стоит этого делать.

Раздавшийся совсем рядом хриплый старческий голос заставил меня непроизвольно вздрогнуть. Резко обернувшись, увидел сгорбленного старика в длинной до пят сильно облезлой шубе, с почти лысыми хвостами, бывшими когда–то воротником. Взлохмаченные седые волосы и клочковатая борода делали его похожим то ли на домового, то ли еще на какого нечистого духа, как их обычно рисуют в книжках.

— Простите, что?

— Кхе–хе. Не стоит, говорю, руки совать куда попало. Вдруг за неё схватят. И отхватят. Как без руки–то будешь?

— Кто?

— Кто–кто? Тот, кто в тумане живёт.

— Но тут же мирная зона, никто напасть не может, — блин, дед был такой реальный, что и я забыл, что разговариваю с нипом.

— Это тут город, а там за забором, уже нет.

— Как такое может быть?

— А я знаю? Я тут только хлебушек для подношения продавать поставлен.

— Точно. Я за ним и пришёл. Дед, а кем поставлен–то?

Дед посмотрел на меня пристально, как будто решая, стоит ли говорить. Потом провел пятернёй по всё еще густым, но давно немытым и нечёсаным волосам и выдал:

— Не знаю я или не помню. Обычно сижу вон там на скамейке, хлеб из корзинки достаю, монеты в карман складываю. Хлеб не кончается, и всегда свежий, ароматный, будто только испечённый. А монет в кармане нет, — дед для наглядности потряс полой шубы. — Только иногда, особыми ночами, вот как сегодня, когда туман храм скрывает, могу вдоль ограды походить — кости размять. Пойдём что ли, продам тебе хлебушка.

Я смотрел на спину медленно бредущего деда широко открытыми глазами. Это что опять происходит? Вот только казалось, что он шёл медленно — догнать его смог только у лавочки, на которой стояла пресловутая корзинка с крышкой. Открыв её, дед повернулся ко мне:

— Сколько возьмёшь?

— Штук сто давай сразу. Сам говоришь, она у тебя безразмерная.

— Сто, так сто, — ответил тот и стал перекладывать хлеб в выскочившее окно торговли.

Вложив туда монеты, я подтвердил сделку. Удивительно, но хлеб занял всего одну ячейку и не весил вообще ни грамма. Ну, так система показывала.

— Что с ним делать, похоже, знаешь? — скорее подтвердил очевидное, чем спросил, старик.

— Вроде, знаю. Но лучше ты мне расскажи. Так вернее будет.

— Хлеб этот — подношение хозяевам мест, где ты будешь охотится на зверей и монстров. Перед началом охоты надо положить его на траву и произнести слова: «Хозяин места, прими подношение от чистого сердца». Хозяин явится, и сам уже решит, брать ему хлеб или нет. Возьмёт — репутация с духами природы поднимется на +1, нет — останется на том же уровне.

— А что это даёт?

— Не знаю, — развёл нип руками.

Я уже собрался уходить, как:

— Может, тебе чем помочь? — слова вырвались у меня сами собой.

Аж замер от неожиданности: чего в них было больше — искреннего желания помочь или нежелания упустить возможный квест, я не знал. Замер и дед. Потом он яростно провёл рукой по волосам.

— Да нет, — его хриплый голос чуть дрожал. — Чем ты мне поможешь–то?

— Ну ладно, спасибо тебе за хлеб, дед, пойду я. — и направился в сторону привратной площади.

— Мне уже ничем не поможешь, а ей попробуешь? — догнал меня его вопрос–предложение.

— Кому? — резко обернувшись спросил я.

— Ей, — от ответа старика яснее не стало. — Слышишь звук?