Эпос сербского народа

Гусляры времен Вука Караджича обычно избегали прямого описания Косовской битвы. В песне «Царь Лазарь и царица Милица» вести о битве приносят сначала эпические вороны, затем не менее традиционный слуга. Сведения сообщаются обычным приемом — при помощи вопросов и ответов. После упоминания подвигов Юга Богдана и девяти Юговичей, Бановича Страхини, Милоша, следует проклятье «злодею» Вуку Бранко-вичу:

А зачем о Вуке ты спросила?

На родителях его проклятье.

Будь он проклят и все его племя!

Изменил он на Косове князю И увел с собой двенадцать тысяч Лютых латников с поля сраженья.

(196—201] пер. Н. Гальковского)

В песне «Царица Милица и воевода Владета» применена схема «рассказ очевидца» с перечислением отдельных подвигов. Особенно следует отметить, что в песнях краткого стиха ¹⁸ не встречается описания убийства султана Мурата, столь подробного в письменных источниках косовской легенды. Это героическое деяние лишь предвозвещается в третьем фрагменте («Пир у князя Лазаря»), В четвертом отрывке Милош' спрашивает Ивана Косанчича, где стоит шатер султана. В песне «Царица Милица и воевода Владета» Милош погибает на поле брани:

«Я по полю Косову проехал,

Обилича Милоша я видел,

Он стоял на Косове широком,

На копье оперся боевое,

Но копье его переломилось,

Турки навалились на юнака,

Думаю, теперь его убили.

(44—SO; пер. В. Слуцкого)

В песне «Царь Лазарь и царица Милица» сказано:

Милош поразил царя Мурата И еще двенадцать тысяч турок.

(189, 190; пер. Н. Гальковского)

История убийства султана Мурата несомненно была известна гуслярам в разных версиях книжного происхождения. Но эти версии или не подверглись поэтической обработке, или забылись; сохранились лишь аллюзии и краткие упоминания. Две прославленные песни Косовского цикла — «Смерть матери Юговичей» и «Девушка с Косова поля» повествуют о событиях после боя. Женские образы в.них, по-видимому, созданы в сербской среде в более позднюю и гуманную эпоху, в тот период, когда у юж--нославянских мусульман возникла «Хасанагиница» (XVII—XVIII вв.). Одежда и оружие, сам торжественный выход юнаков в рассказе косовской девушки напоминают костюмы и шествия героев среднеевропейского барокко.

В некоторых песнях, причисляемых обычно к Косовскому циклу,, имена Милоша Обилича, Юговичей, Бановича Страхини могли бы быть легко заменены другими без ущерба для смысла и действия.

Самое сильное книжное влияние среди Косовских песен испытала песня «Стефан Мусич», в которой рассказывается история героя, запоздавшего* на битву. Бросаются в глаза в этой песне формулы вежливости (обращение на «вы», несвойственное народным певцам). Весьма вероятно, что Вук нашел ее в рукописи из Срема.

Только исходя из формальных соображений, можно причислить одну из известнейших сербских песен «Банович Страхиня» к Косовским. До. сих пор исследователям не удалось идентифицировать Бановича Страхи-ню с каким-либо историческим лицом. Сама атмосфера песни не имеет ничего общего с докосовским периодом. Все же это весьма старая песня,, по мотивам восходящая к первой половине XV в. (вместе с.древнейшими сказаниями о Королевиче Марке). В этот перио;п, еще сохранялись остатки сербских феодалов, но турки уже были господами положения в центральных областях Балканского полуострова и сосредоточили на Косовом; поле свои войска для дальнейших продвижений на север и на северо-запад. Обидчик Бановича Страхини — Влах Алия (судя по его имени,, потурица) осуждается певцом не только как насильник, но и как бунтовщик против турецкого царя, ставшего уже «законным государем». Имя «Банович Страхиня» соответствует «Королевичу Марку»: первый не бан, а сын бана, второй не король, а сын короля (отражение вассальной зависимости от турок). Переодевание героя в турецкие одежды, а также его уменье говорить на разных языках — напоминают повадки героев краин-ского эпоса. Мотив о наказании или прощении неверной жены в конце песни менялся в течение веков, на что указывает песня долгого стиха у Богишича (№ 40), в которой изменницу казнят ее же родные братья.