Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота

Вскоре Бэкона вызвал к себе на яхту Эдуард VII. Король сообщил моряку, что Принц Уэльсский, Бересфорд и Лэмбтон говорили с ним, и что все они недовольны реформами первого морского лорда. Теперь Эдуард хотел знать мнение Бэкона. Последний со всей горячностью убедил короля в необходимости и своевременности преобразований Фишера. Эдуард, выслушав Бэкона, сказал, что первому морскому лорду надлежит знать обо всем этом, включая мнения принца, Бересфорда и Лэмбтона. Буквально за два часа до отхода «Ринауна» в Англию Бэкон второпях пишет письмо Фишеру и отправляет его с оказией в Адмиралтейство.

Именно это послание и попало в руки Армстронга три года спустя после описанных событий. Оно стоило карьеры Реджинальду Бэкону, а Фишеру кресла первого морского лорда. С того времени Георг V навсегда остался непримиримым врагом Фишера и противодействовал ему во всем. В апреле 1909 г. Кноллис писал Эшеру о своем разговоре с принцем: «Он говорил с каким-то ожесточением и о Джеки и об Адмиралтействе... Он воспринимает все это как личную обиду. А все дело в том, что люди, с которыми он общается, — все противники Фишера, а его друг — офицер (капитан 1-го ранга Г. Кэмпбелл — Д. Л.), который все время с ним и который, по-моему, ведет себя безобразно по отношению к вышестоящим, самый худший из всех. Принц Уэльсский даже и слушать не хочет мнения другой стороны, разве что меня или Вас, но ведь мы не профессионалы» ⁵⁷.

Правительственная комиссия по расследованию положения дел в Адмиралтействе провела 16 заседаний за период с 27 апреля но 13 июня. Были рассмотрены многочисленные документы и выслушаны устные свидетельские показания. «Истцами» выступали главным образом Бересфорд и Кастенс. От имени Адмиралтейства свидетельствовал Маккенна. Фишер не принимал активного участия в перепалках с Бересфордом и на заседаниях комиссии вел себя довольно пассивно. Лучше всех позиции Адмиралтейства защищал морской министр. И хотя многие нарекания в адрес военно-морского ведомства были признаны справедливыми, Маккенне удалось отвести большинство наиболее серьезных из них.

13 июля комиссия завершила свою работу. 12 августа протоколы заседаний были опубликованы в качестве парламентского документа. Документы представляли собой два довольно увесистых тома, отпечатанных убористым шрифтом: 328 страниц протоколов заседаний и 245 страниц приложений. Бересфорду, Маккенне и другим свидетелям было задано 2600 вопросов⁵⁸. Многие сторонники Фишера, в том числе и Эдуард VII, склонны были рассматривать заключение комиссии как полное оправдание деятельности Адмиралтейства.

Однако сам первый морской лорд был настроен по-другому. Когда отчет комиссии опубликовали, Фишер находился на отдыхе в Южном Тироле. От чтения этого документа он получил меньшее удовлетворение, чем его противник Бересфорд. В письме к Эшеру адмирал возмущенно заметил, что отчет подписан «пятью негодяями» ⁵⁹. Впрочем, Фишер был не совсем неправ. Своим содержанием отчет предполагал, что адмирал вскоре должен оставить свой пост.

Травля первого морского лорда в прессе продолжалась. Осенью Бересфорд опубликовал свои письма Асквиту, в которых указывал на нарушения воинской дисциплины и насаждение «кумовства» в Адмиралтействе ⁶⁰. Еще ранее в «Нэшенел Ревью» была помещена большая статья с перечислением всех «смертных грехов», совершенных Фишером на посту первого морского лорда⁶¹.

В октябре 1909 г. подготовка к уходу Фишера из Адмиралтейства была завершена. Асквит дал понять, что к дню рождения короля 9 ноября будет приурочено пожалование Фишеру звание пэра. Премьер также сообщал: «Пользусь случаем, я желаю выразить Вам искреннюю и глубокую признательность от имени правительства Его Величества за ту огромную работу — уникальную для нашего времени,— которая была Вами осуществлена по развитию и совершенствованию военного флота, укреплению морского могущества Великобритании»⁶².

Это была, вне всякого сомнения, справедливая оценка. Она, пожалуй, в большей степени может быть отнесена к периоду деятельности Фишера до 1906 г., нежели к последним четырем годам его пребывания в Адмиралтействе. Конечно, есть определенная доля истины в том, что реформы 1904—1905 гг. отняли инициативу у командиров соединений на удаленных морских театрах. Совершенно справедливо и то, что Фишер несет ответственность за распри и дрязги, раздиравшие Адмиралтейство и флот в 1907—1909 гг. И все же в истории немного найдется великих, конструктивных преобразований флота, которые были бы сопоставимы с реформами, осуществленными под руководством Фишера. Самой большой ошибкой Фишера было то, что он не увенчал своей реформаторской деятельности созданием генерального штаба флота и даже всячески противился его организации. Во многом такая позиция первого морского лорда объясняется качествами его личности. Фишер не допускал мысли, что он может что-либо упустить или недосмотреть. Возможно, что именно благодаря этому обстоятельству была утрачена координация действий между Адмиралтейством и военным министерством.