Эра Алкида. «Перфекция» (СИ)

Дни проходят в горячих объятьях огненной птицы, в мельтешении её крыльев. Каждое перо — язычок свечи на алтаре. Фриксу кажется, что её клюв и когти с каждым разом, вонзаются всё глубже в тело. Улетает она, только когда насыщается. Тогда опять приходит осознание. Спасающие руки, прохладный голос. На третий день они окончательно прогоняют феникса. Тот уходит, поглядывая алым, как солнце глазом. Он вернётся однажды. Будет подстерегать.

Жар наконец-то спадает. Горячие беспокойные сны сменяются глубокими и густыми, как прогалины весной на реке. Болезнь отступает постепенно, с неохотой. Фрикс приходит в себя только к концу третьего дня.

— Чёрт! — разозлился он, едва проснувшись. — Как долго…

Она там. Ждёт его. Под глазами серые круги, волосы под платком растрёпаны. Кажется, даже щёки впали в череп.

— Три дня, — сказала Кора, выбираясь из кресла.

— Завтра утром мне надо быть в Акрополе, — Фрикс резким движением попытался поднять измождённое тело из кровати. Ему удалось только сесть. Одежда была мокрой от пота, липла к телу. Зато жар наконец прошёл, так что он мог чувствовать живительную прохладу.

— С ума сошёл? Ты три дня висел на волоске от смерти. — Заключила Кора строго. — Истощение, обморожение, ампутация пальца, лихорадка. Тебе нужно отлежаться как минимум неделю прежде чем ты куда-то пойдёшь.

— На это нет времени, — отрезал Фрикс, помогая себе руками перебросить ноги на пол. Правая ступня, замотанная розовым бинтом, огрызнулась на него. — Я не могу потерять эту работу.

— А жизнь можешь потерять?!

Он взглянул на неё исподлобья.

— Куда бы, по-твоему, я дела твоё тело? Обо мне подумай! Одинокая женщина укрывала в своём доме гиперборейца. Это расстрел без суда.

Фрикс задумался. Он понимал, что Кора рискует также, как он. Никакие деньги не могли оправдать такой риск.

— Если поможешь привести меня в порядок, я обещаю, что больше не приду. Заплачу за этот последний раз… и хватит. Уже зашло слишком далеко.

Кора наклонилась, облокотившись о колени. Спасительные руки бессильно свисали над полом.

— И куда ты пойдёшь? Где найдёшь другую такую же сумасшедшую? — спросила она.

— Пожалуй, ты такая одна. — Согласился Фрикс. — Помоги мне. В последний раз. Прошу.

***

Она прошлась по комнате. Подошла к очагу, чтобы подбросить полено в огонь. На миг кусок дерева в её руках налился таким весом, словно это был кирпич. Красные всполохи пламени танцевали, ярились в пасти очага, как перья феникса. Горящие искры. Казалось, что огонь обращается в плоть. Он становился густым, осязаемым, его хотелось взять в руки и прижать к груди. Насладиться его благодатным теплом. Коре не хватало в этой жизни ребёнка. Если бы её муж не допивался постоянно до состояния свиньи, они бы в конце концов смогли его зачать. Родись мальчик, ушёл бы на войну. Хваткие руки ойкуменской армии не оставили бы его без дела. Её нерождённый сын непременно бы погиб в окопах. Стал бы новой ступенью для тех солдат, что шли позади него. А если бы была девочка… ей бы вскоре надоело помогать матери в трактире. Она бы захотела большего и непременно уехала в Сциллу торговать телом. Продавала свою молодость и красоту до тех пор, пока от неё ничего не останется.

Кора швырнула полено в огонь. Пламя взъярилось, зашипело, заплясало. Оранжевые язычки облизали новое подношение. Ещё одна жертва великому фениксу от которой останется только пепел. Он обглодает каждый сук, каждую щепу, выпьет все силы дерева, что росло годами, выбирая соки из почвы, склоняясь от ветра, даря приют птичьем семьям. Всего пара часов тепла и жара в обмен на жизнь одной сосны.

Она взглянула на Фрикса глазами, в которых звенели непролитые слёзы. Он мог бы быть её сыном. Родись он по эту сторону границы. И его точно также она отдала бы этой войне и этим жадным до плоти генералам. Все они — лишь ступени лестницы, ведущей в бесконечность.

— Кора? — спросил Фрикс, не дождавшись её ответа.

Он не остановится. И никто его не остановит. Тем более ты.

— Тебе нужно принять ванну. Иди, я приготовлю тебе свежую одежду и сменю повязку. После этого поешь. У меня остался морфий от мужа. Он поможет, но цена… на всё есть цена.

Встать у Фрикса получилось со второго раза. Он жмурился и стонал от каждого шага, но доковылял до ванной.

— После Акрополя возвращайся сюда. — Сказала Кора. — Иначе…

— Будешь переживать за меня? — он замер в дверном проёме. Скорченный от боли, тощий, кожа нездорового оттенка. Лицо измождённое, глаза превратились в две впадины. Сердце Коры громко стукнуло в грудь.