Эра беззакония

Висок чем-то не устроил его, и он попробовал вставить ствол в рот. Но тут же вытащил и начал плеваться. «Невкусно?..» Он вытер обслюнявленный ствол рукавом и приставил его к груди. Немного замешкался, задержал дыхание и с усилием нажал спусковой крючок. Ничего не произошло.

Мужчина чертыхнулся, виновато взглянул в камеру и по клацанию за кадром Калмычков понял – дослал патрон. Потом сразу – выстрел. Тело дернулось навзничь, рука с пистолетом – в сторону. Хрип, несколько конвульсий и все.

Снова пошли кадры у машины «скорой помощи». Монолог репортера. Но запись на этом оборвалась. Видимо, человека, приславшего генералу кассету, комментарии не интересовали.

Калмычков с Перельманом переглянулись. Перемотали пленку и еще раз внимательно просмотрели.

– Пистолет газовый, переделка. Момент выстрела – за кадром… – начал отрабатывать Калмычков.

– Николай Иванович, это не наши дела: «газовый – не газовый». Следствие разберется. Почему в эфир вышло? Да еще на первом канале! Вас для чего посылали? – спросил Перельман.

– Товарищ полковник, я прибыл туда через четыре часа после происшествия. Застал пустую квартиру, – ответил Калмычков.

– А мне что прикажете? Генералу пенять, что поздно позвонил? – не унимался Перельман.

– Фактически все это за рамками моих должностных обязанностей.

– Я вас самих за рамки выведу! Берите кассету, и завтра… Нет, завтра меня не будет. Послезавтра, к семнадцати ноль-ноль, чтобы все стало ясно. Кто, где, когда! Понятно?

– Понятно… – ответил Калмычков.

Выйдя от Перельмана, он много чего связал в один узел. Даже мучившее в «тот» вечер ощущение прокола, казалось бы, нашло новое объяснение.

Вернувшись в кабинет, сгреб в ящик стола бесполезные бумаги. В голове – пустота, на душе – плесень. «Понятно», – сказанное им в ответ на Перельмановский приказ, совсем не означало, что он бросится его исполнять. Копаться в дерьме внутренних расследований – совсем не работа подполковника Калмычкова. Он сыскарь. В прошлом. А сейчас – организатор оперативно-розыскной работы.

Статистика и манипуляции с ней – последнее звено в цепи мероприятий, проводимых отделом и Управлением ГУВД, в котором он служит. А еще есть контроль низовых подразделений криминальной милиции, и анализ, и методическая помощь в освоении новых приемов и средств. Организация взаимодействия с другими службами. Много чего полезного делает их Управление. Только не разгребает дерьмо! Для этой работы существует Управление собственной безопасности.

Калмычков имел и более веские причины не выполнять приказ Перельмана. Он перебирал их одну за другой, пока не понял, что конструктива в накручивании себя абсолютно нет. Наоборот! Надо отвлечься, расслабиться. Прочистить мозги, а потом уж принимать решение. Правильное решение. Потому что при наихудшем раскладе, придется уходить из органов. Не все так просто.

Настенные часы прохрипели неведомую китайскую мелодию, соответствующую восемнадцати ноль-ноль. Рабочий день закончился.

На крышах соседних зданий бликовало предзакатное солнышко, посылало зайчиков в окно его кабинета, словно приглашало успеть под последние теплые лучи. «Почему бы и нет? – согласился он. – Прогуляюсь, подумаю. Разложу по полочкам». Накинул плащ и вышел из кабинета.

Поехал к Неве. В места для туристов, куда не заглядывал годами. Припарковался на набережной против Исаакия. Постоял у парапета, разглядывая речные трамвайчики. От реки потягивал упругий ветерок, и он перебрался в парк, где бродить между собором и Адмиралтейством оказалось намного комфортнее.

Листья кое-где еще держались на ветвях, но земля уже укрылась красно-желтым ковром. «Лет двадцать не бродил по осенним листьям», – подумал Калмычков. Присел на скамью, закурил.

Дневные обиды схлынули окончательно, но их место не заняло умиротворение. Вместо него накатила приторная тоска. Стало жалко себя и других – не конкретных знакомых, а людей – всех подряд. И собак. И ворон… «Чушь полнейшая…»

Хотел вырваться из объятий хандры. «Разбабился!..» Но вдруг понял, что гулять по листьям или не гулять зависело только от него. Никто не запрещал, хотя никто и не приказывал. Почему же он не гулял? Не хотел? Он мог бы делать массу приятных вещей. Интересных! Красивых…

А он копался в дерьме. Вылез с трудом на чистую работу, а сегодня Перельман вновь попытался загнать его в ту же вонючую субстанцию!

«Я мог стать кем угодно. Жека и тот – бизнесмен! А я всю жизнь выслуживаюсь перед Перельманами». Его пугали непривычные мысли. Пытался отогнать их, но как из прохудившегося мешка на него сыпались не задававшиеся раньше вопросы. «Правда, что ли, кризис среднего возраста?..» Такого с ним не случалось. Хлюпиков не любил, в психопатах не числился и старался в любой ситуации думать, а не рефлексировать. «Что-то в последние дни неправильно складывается. Где-то я прокололся». Подумал – и тут же всколыхнулось забытое в суматохе ощущение.