Эра дракона

В конце 1949 года рекордно большая китайская делегация официально отправилась в Москву. Во главе был Мао Цзэдун. 16 декабря делегация прибыла в Москву. Начались долгие переговоры, стороны внимательно изучали друг друга. Только 14 февраля 1950 года был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР.

«В целом договор 1950 года соответствовал коренным интересам народов двух стран… — писал Сергей Гончаров и тут же уточнял: — Мы, однако же, не должны закрывать глаза и на то, что договор в определенной степени носил вынужденный, невыгодный для Китая характер. Он сопровождался целым рядом документов, в числе которых было секретное «Дополнительное соглашение». Согласно его условиям СССР фактически приобретал «особое влияние» на северо-востоке (Маньчжурия) и северо-западе (Синьцзян) Китая — то есть в тех регионах, которые в свое время пыталась включить в свою «сферу интересов» царская Россия»[329].

Сталин знал свое дело и настойчиво гнул в нужную для его страны сторону.

Многолетняя война китайцев с японцами не прошла незаметно для Поднебесной. Впрочем, как и еще более длительное время вражды между Гоминьданом и компартией. Тогда думали только о победе, а на то, что страна разрушалась, временно закрывали глаза.

Бесследно это не проходит. «Китай сразу после освобождения от японских оккупантов и гоминьдановцев представлял собой страну, являющуюся собой воплощение разрухи, нищеты и бесправия»[330].

Но опять, как в годы гражданской войны, за спиной такого жалкого Китая стоял хотя и сам не богатый, но все же по китайским меркам того времени относительно не бедный, а главное — сильный Советский Союз. Он помог своему новому союзнику, оказавшемуся в политической и экономической изоляции.

«В 1950–1953 гг. в Китае находилось 3642 советника и специалиста Советской армии и ВМФ, а всего до 1966 г. в Китае побывало 6695 человек, в том числе 68 генералов, 6033 офицера, 208 солдат срочной службы и 386 рабочих и служащих. За эти годы 1514 китайских военнослужащих прошли подготовку в военных учебных заведениях Советского Союза…»[331]

Это военная помощь, но не менее впечатляющей была и экономическая. «…Для Китая союз с СССР был важнейшей гарантией безопасности страны. При содействии Советского Союза были созданы целые отрасли тяжелой и оборонной промышленности, тысячи китайских специалистов прошли подготовку в СССР или же были обучены советскими преподавателями, работающими в Китае»[332].

В 1950–1952 гг. СССР помогал КНР в восстановлении, перестройке и сооружении более чем 50 крупных промышленных предприятий, в частности Аньшанского металлургического комбината, тепловой электростанции «Фусинь», Харбинского прядильно-ткацкого комбината и т. д.»[333].

Были ли советские лидеры бессребрениками? Некоторые считали, что не были: «…На протяжении 50-х годов Китай был для Советского Союза важнейшим рынком сбыта машино-технической продукции и одновременно источником стратегического сырья (урана, руды, цветных металлов), а также конвертируемой валюты (по просьбе советской стороны, Китай оплачивал часть поставок наличной валютой, которую переводили на родину зарубежные китайцы). В общем, торгово-экономические связи между двумя странами носили взаимовыгодный характер, отнюдь не являлись «даром» или «одолжением» со стороны СССР. Если уж говорить о советской «помощи» в строгом смысле слова, то она состояла в основном в том, что ССР на льготных условиях (или вообще бесплатно) передавал КНР техническую документацию»[334].

Не будем спорить и считать на счётах. Может быть, и помощь не была полностью бескорыстной. Но, во-первых, почему СССР должен был вести себя как меценат китайской промышленности? А, во-вторых, такую промышленность при содействии СССР китайцы все же создали. А это главное. Вот только благодарность китайских лидеров была не слишком долгой.

«Даже после образования КНР в руководстве КПК оставалась влиятельная группа, которая считала, что новый Китай должен ориентироваться не на СССР, а на США. Принимая помощь от СССР, руководители Китая смотрели на союз с ним как на временный. Здесь сказался и присущий почти всем китайцам традиционный «китаецентризм», ощущение своей страны как центра вселенной»[335].

«…Мао и его сторонники, как теперь стало ясно, — написал советский исследователь в 1996 году, — руководствовались националистическими соображениями. Они рассчитывали гигантский прогресс, связанный с развитием КНР по социалистическому пути в союзе с СССР и другими братскими странами, использовать для осуществления своих гегемонических замыслов»[336].

«…Китай оказался «младшим партнером» в сформировавшемся альянсе. Подобная ситуация отражала существовавшее в начале 50-х годов соотношение сил между СССР и КНР, их место в системе международных отношений. Но китайским руководителям подобное второстепенное положение их страны представлялось вынужденным и временным»[337].