Эра дракона

«XXI век — это возрождение Китая как сверхдержавы; это уход Европы на пенсию и окончательная утрата ею роли политического и культурного флагмана, ярко, кстати, выражающаяся в фигурах президентов и премьер-министров, которые на посту глав государств решают свои личные проблемы»[603].

Мрачная для европейской цивилизации перспектива. Но, похоже, недалекая от истины. А тем временем китайцы начали нащупывать дорогу, которая вела из тупика «великих скачков», «коммун» и т. п.»[604]. В 1996 году популярный российский журнал написал: «Нынешний Китай — это еще не мировая держава. Но нам предстоит жить с ним и в XXI веке»[605].

Прошло десять лет, мировой державой Китай уже стал, и доктор экономических наук Александр Анисимов написал: «Китай пока не является центром мировой экономической системы. Однако при реализации плана развития народного хозяйства КНР на перспективу по 2020 г. он превратиться в таковой. То есть в полном смысле слова в «Срединное государство»[606].

В чем же причина китайского чуда?

В 1982 году в Китае была принята новая конституция, в которой было предусмотрено, что коренная задача государства состоит в том, чтобы «общими силами осуществить социалистическую модернизацию». Конституция закрепила основы политической системы Китая, особо подчеркивая роль Коммунистической партии Китая, «вооруженной идеями марксизма-ленинизма, идеями Мао Цзэдуна», во всех достижениях китайского народа[607].

Еще в 1991 году отмечали: «Видимо, «ключ» к пониманию источников и причин быстрого и эффективного развития народного хозяйства КНР в последние годы состоит в рациональном сочетании централизованного планирования государственного сектора промышленного производства, транспорта и так далее с четким и эффективным рыночным регулированием всех отраслей народного хозяйства»[608].

Позже заговорили о «китайском парадоксе», когда чем больше страна считается авторитарной, тем больше в нее вкладывают денег… Разумеется, при ее желании[609].

Вот что значит мудрые правители. Они поняли, что к чему. «Реформы в Китае начались с сельского хозяйства. Народную коммуну заменили семейным подрядом и единой коллективной собственностью. Практически все 800 миллионов крестьян получили право на свободное сельскохозяйственное производство, и в результате деревня выбросила на рынок столько рабочей силы, что избыток людей стал критическим»[610].

За сельским хозяйством не отставала и промышленность. В 1981–1984 годах среднегодовой прирост промышленного производства составил 9 процентов, сельскохозяйственного — свыше 10 процентов, национального дохода — свыше 8 процентов. Рост не малый, точнее довольно большой.

Первые годы китайского скачка советские специалисты утешали себя словами: «Нельзя не учитывать и того, на каком фоне происходило оживление китайской экономики в последние годы. В течение двух предшествующих десятилетий народное хозяйство КНР развивалось крайне неравномерно и в целом неудовлетворительно. Господствовали административные методы управления, экономические же стимулы бездействовали, уровень жизни был заморожен, а по ряду параметров снижался. В сельском хозяйстве царил застой, а точнее, с учетом роста населения, оно переживало глубокий кризис. Поэтому сдвиги последних лет оказались особенно зримыми»[611].

Все это так. Но Китай и позже продолжал стабильно и уверенно наращивать темпы своего экономического роста.

А прогнозы для Китая стали еще более обнадеживающими (разумеется, обнадеживающими не для конкурентов). «К 2025 году, — писал М. Мерчант в индийском журнале «Джентлмен», — Китай станет ведущим игроком на мировой арене в дипломатической и политической областях. Сочетание размеров территории, численности населения, географии и истории позволит Китаю стать самым влиятельным государством на Земле. Присоединение к нему Гонконга в 1997 году обеспечит ему колоссальную дипломатическую и экономическую мощь в тихоокеанском регионе»[612]. Заметим, что написано это было в 1991 году.

Этот прогноз стал сбываться. И быстро сбываться. В апреле 2006 года известный специалист по Китаю констатировал: «Самая многонаселенная страна мира — Китай демонстрирует ныне самые высокие темпы роста своего экономического и торгового потенциала. За 27 лет реформ Поднебесная увеличила валовой внутренний продукт в 15 раз — до 2,2 триллиона долларов. По этому показателю она практически сравнялась с Францией и Англией, наступает на пятки Германии. Впереди остались лишь Япония и США.

За эти же 27 лет Китаю удалось увеличить внешнеторговый оборот в 70 раз — до 1,4 триллиона долларов. И тем самым довести свою долю в мировой торговле почти до 7 процентов, то есть до показателя Японии, которая с 60-х — 80-х годов наводнила мир своими телевизорами и автомашинами»[613].