Эра Дракулы

— Вы должны лежать наверху, отдыхать, — сказала ей Эмуорт. — Так вы быстрее вылечитесь.

— А смысл? — спросила Женевьева. — Прыгающая жаба все равно вернется и прикончит меня.

— Вы не знаете наверняка.

— Знаю. Я не понимаю, почему оно хочет меня уничтожить, — но оно сделает это. Я жила в Китае. Подобные существа не сдаются по собственной воле. С ними нельзя договориться, их нельзя остановить. Я могу с таким же успехом выйти на улицу и ждать, пока оно не придет за мной. По крайней мере так никто другой не попадется ему на пути.

Эмуорт сказала негодующим тоном:

— Вы причинили ему вред.

— А он мне — гораздо больший.

Лучше Женевьева себя не чувствовала. Она постоянно, не отдавая себе в том отчета, вертела головой, проверяя сломанную и поставленную на место шею. Голова еще не отвалилась, но иногда казалось, словно это вот-вот произойдет.

Дьёдонне осмотрела лекционный зал, превращенный в самодельный госпиталь:

— Китайских посетителей нет?

Медсестра покачала головой. Она слушала грудь маленькой «новорожденной» девочки. На секунду Женевьеве померещилось, что это Лили. Потом она все вспомнила. Пациентом оказалась Ребекка Космински.

— Хотела бы я знать, кто из нажитых мною врагов настолько сильно меня ненавидит.

Китайский вампир был наемником. По всему Востоку таких созданий использовали в качестве убийц.

— Я думала, мне хотя бы скажут. Нельзя же настолько впустую потратить деньги, не дав мне понять, за что отрывают голову.

— Тише, — сказала Эмуорт. — Вы пугаете девочку.

Неожиданно устыдившись, Женевьева поняла, что сестра права. Маленькая вампирша выглядела задумчивой, но ее зрачки сузились до крохотных точек.

— Мне жаль, — извинилась она. — Ребекка, я такая глупая, навыдумывала тут всяких историй.

Та улыбнулась. Еще несколько лет — и она ни за что не поверит в столь неприкрытую ложь. Однако сейчас она по-прежнему внутри оставалась ребенком.

Чувствуя себя бесполезной — все ее обязанности отдали другим, пока она не поправится, — Женевьева послонялась по госпиталю несколько минут, а потом вышла в коридор.

Кабинет директора оказался заперт; снаружи притаился Монтегю Друитт. Дьёдонне пожелала ему хорошего вечера и спросила:

— А где доктор Сьюард?

Тот явно не хотел с ней говорить, но все-таки ответил:

— Отсутствует, причем без всяких объяснений. Это так неудобно.

— Могу я помочь? Как вы знаете, я пользуюсь доверием директора.

Друитт покачал головой, поджав губы. Он думал, что это дело для «теплых» мужчин. Женевьева не могла понять, чего он хотел. Монтегю оставался еще одной обожженной душой, работавшей в Холле; вампирша понимала, что никогда не сможет найти с ним общего языка и ничем не сможет ему помочь.

Она оставила его в коридоре и отправилась в приемную, где недружелюбная «теплая» медсестра отправляла поток мнимых больных в туман, иногда соизволяя признать, что некоторые из них действительно страдали от какой-то смертельной раны.

Последнее время доктор Сьюард часто отсутствовал. Женевьева думала, что у него случилось какое-то личное горе. Как и у любого другого. Даже несмотря на всю боль в сломанных костях, она все еще не могла забыть смерть Памелы Борегар. Каждый кого-то теряет. Близкие покидали ее на протяжении столетий. Но в Чарльзе утрата горела очень ярко.

— Мисс Дьёдонне?

Снаружи в Холл зашла «новорожденная» женщина, одетая недорого, но со вкусом.

— Вы помните меня? Я Кейт Рид.

— Мисс Рид, журналистка?

— Именно. Центральное агентство новостей. — Она протянула Женевьеве руку, та слабо ее пожала.

— Что я могу для вас сделать, мисс Рид?

«Новорожденная» отпустила ладонь старейшины.

— Я надеялась, что могу поговорить с вами. О прошлой ночи. Об этом китайском существе. О бабочках.

Женевьева пожала плечами.

— Я не знаю, могу ли я рассказать вам что-нибудь, о чем вы еще не знаете. Это был старейшина. По-видимому, бабочки — особенность его кровной линии. Один немецкий носферату имел такую же связь с крысами, а про карпатцев и их ручных волков вы, должно быть, и сами слышали.

— Почему он преследует именно вас?

— Хотела бы я знать. Я безвинно шла по жизни, несла людям добро и была любима всеми, с кем меня свела судьба, и не понимаю, кто бы мог лелеять в своем сердце столь враждебные чувства ко мне.

Мисс Рид, похоже, не заметила иронии:

— А вам не кажется, что это нападение как-то связано с вашим интересом к уайтчепельским убийствам?

О таком варианте Женевьева не думала. Мгновение она помолчала.

— Сомневаюсь. Не знаю, какие слухи до вас доходили, но едва ли меня можно считать важной фигурой в расследовании. Полиция беседовала со мной о том, какое впечатление оказывают эти преступления на местное сообщество, — но и всё…

— И вы давали консультации Чарльзу… мистеру Борегару. Прошлой ночью…

— Опять же он говорил со мной, но ничего более. Как я понимаю, мне следует поблагодарить его за то, что он отвлек старейшину.

Мисс Рид явно настроилась на сенсацию. У Женевьевы сложилось впечатление, что та больше интересуется Чарльзом, нежели Потрошителем.

— А каково реальное участие мистера Борегара в расследовании?

— Это вам нужно спросить у него.