Эра джихада

– У меня есть связи… можно будет сделать пару взрывов. К примеру, в Махачкале… здесь не надо, потом отвечать. Снимем видео и пошлем его туда. После чего ты скажешь, что я тебе не доверяю и требую сумму вперед. В крайнем случае пусть переведут на твой счет. Ты же известная величина…

В последних словах генерала прозвучала издевка.

– Но Москву я взрывать не буду.

Абу Усман провел ладонями по лицу, с гневом и болью думая, во что же превратился его народ. Правильно говорят: в пламени войны сгорают самые лучшие. Доказательство этому сидело перед ним самим. Озлобленный пятнадцатилетний кровник, пришедший в отряд и сказавший, что он хочет отомстить за свой народ, за четверть века превратился в федерального генерала, хладнокровно взвешивающего на своих весах жизни своих единоверцев и соотечественников.

– Ты давно вставал на намаз? – вдруг спросил Абу Усман.

– Аллах свидетель, я делаю намаз по всем правилам, пять раз в день, и делаю все другие ибадаты[28], какие предписаны правоверным. Это ты не сможешь найти и мечеть, в которой ты смог бы встать на намаз…

… ты давно вставал на намаз… пятьдесят миллионов… намаз… вставал… пятьдесят…

Суперкомпьютер, размещенный в зале без окон в американской глубинке и способный выполнять триллионы операций в секунду, разлагал каждое услышанное слово на буквы, очищал звуки от шума, определял их характерные особенности. Сравнивал со звуками, записанными с кассет, которые представили русские. Слова были не на английском, но для компьютера это не имело никакого значения. Он не искал в этих словах смысла, ни прямого, ни потаенного. Он просто составлял уникальный звуковой портрет говорящего человека…

Экран оператора загорелся зеленым.

Вероятность совпадения восемьдесят один процент – установил компьютер…

– …восемьдесят один процент, джентльмены…

Заместитель начальника Контртеррористического отдела ЦРУ раньше работал в русском отделе и прекрасно говорил по-русски. Несколько лет назад он помогал группе чеченских смертников взорвать базу спецназа под Тверью – а теперь сидел с русскими в кабинете в самом центре Москвы, пил вместе с ними кофе, ел бутерброды и помогал им уничтожить человека, который в американском списке террористов Госдепартамента США шел под номером десять. Ничего такого он в этом не видел – бизнес есть бизнес, в конце концов, пятнадцать лет назад русские лечили этого Абу Усмана, тяжело раненного при штурме Грозного[29]. Бизнес есть бизнес. И он был рад видеть то, что русские тоже это понимают.

– Это… – начал один из русских.

– Отличный процент совпадения, – заверил его американец, поднаторевший на операциях по уничтожению, – можно начинать.

Все как-то сразу оживились. Такое бывает, когда несколько человек, в общем-то малознакомых, сидят в зале ожидания вокзала, и в ожидании поезда говорят о себе то, что, может быть, говорить и не следовало бы – и тут объявляют, что началась посадка.

Все взгляды обратились на старшего в этом кабинете, тот утвердительно кивнул.

Второй взял трубку спутниковой связи, прощелкал номер.

– Приступайте. Цель уничтожить…

Где-то под Ростовом-на-Дону сидящий в неприметном вагончике на базе ВВС оператор, получив приказ, забарабанил по клавишам. На экране появилась разметка прицельной сетки.

– Есть цель, есть захват, есть зона, есть готовность, есть разрешение, – комментировал он свои действия, переключая один тумблер за другим, – время над целью три секунды. Старт!

В кавказском небе ракета «Штурм» с термобарической головной частью, огненная звезда, которую принесла сюда в клюве птица, сорвавшись из-под крыла, покатилась к земле. Через несколько секунд за ней последовала вторая.

Изображение на экране внезапно дрогнуло, а когда все восстановилось, вместо дома, и машин, и беседки было только облако. Метеором мелькнула вторая ракета, полыхнула вспышкой разрыва. Эти ракеты были предназначены для уничтожения танков, а их термобарической головной части хватало, чтобы рухнул целый жилой дом.

– Есть! – крикнул кто-то, а кто-то обрадовался, что теперь-то уж точно никто не узнает про охоту на людей в предгорьях Кавказа…

Здесь и сейчас, в этом кабинете все вне зависимости от должности вдруг ощутили радость. Такую радость, какая бывает после победы в важном матче любимой команды или после того, как ты входишь в купленный тобою дом. Ее ощутили все, и русские, и американец, который сделал резкий, рубящий жест рукой в восторге. Все, кроме одного, самого старшего по возрасту, и второго – по званию. Генерал-лейтенант КГБ СССР Иван Петрович Денисенко резко отодвинул стул, встал и вышел из кабинета, хлопнув дверью.