Эра падающих звёзд

Район села Ярково Рахматуллин знал. Не раз приходилось выполнять задания поблизости, а кроме того из лагеря временного пребывания его отправили на ускоренные курсы полевой контрразведки как раз в подразделение, дислоцированное возле села. Там находится полигон и несколько учебных рот разведки, ракетчиков, связистов и мотопехоты. Прежде на том месте стоял батальон материального обеспечения танковой бригады, но теперь личный состав и техника были переброшены ближе к границам, на линию фронта. Только дивизионы ПВО дислоцировались на постоянной основе, для защиты учебки от воздушных налётов, да ещё рота материального обеспечения и усиленный взвод, несущие караульную службу вместе с курсантами.

Село Ярково с начала боевых действий было эвакуировано. В первый день войны сразу несколько ядерных взрывов произошли недалеко от него. Удар пришёлся по районам вблизи водохранилища, а радиоактивные облака ветер нёс на Новосибирск. Хотя центральные области следов легли мимо, довольно значительные осадки всё же накрыли и село. Людей переселили. Весной, после того как сошёл снег (и талые воды увлекли за собой значительную часть ещё не расщепившихся радионуклидов), была произведена дезактивация и жители стали возвращаться. Однако низинные места до сих пор оставались зоной радиоактивного заражения.

Рахматуллина занимал вопрос: успели ли диверсанты удостовериться, что «тополя» – настоящие? Просто увидеть издали тягачи с «трубой» под маскировочной сеткой и часовых вокруг – не значит зафиксировать наличие МБР. Это может быть имитация, а настоящие ракеты – километрах в десяти от квадрата наблюдения. Поэтому разведчики должны удостовериться. Это несколько суток радиоперехвата и наблюдений, в течение которых можно заметить несуразности, если противник подставляет под наблюдение «липу». Впрочем, иногда хватает нескольких часов, а то и первого осмотра, если имитацией занимаются халатно раздолбаи в военной форме.

Почерпнуть информацию можно и у местного населения. Всегда найдутся те, кто доверительно растрезвонит о секретах Родины, чтобы поднять свою значимость в обществе. Мол, «сам видел собственными глазами, но ты больше никому, я только тебе». Есть, правда, вероятность преувеличения, когда надувную дурилку могут выдать за настоящую ракету, но разведчики в тылу обязаны слушать и верить почти всему. И вообще перед ними могла быть поставлена задача попроще, например, установка приборов дистанционного наблюдения и записи радиосигналов.

А ещё убийство участкового. Связана ли его смерть с этими двумя неизвестными? Что там обнаружилось, если к ним отнеслись с такой серьёзностью? Погоня была сегодня, а участкового убили вчера.

В комнате, где располагалось отделение Рахматуллина, его ожидали Паркова и Кинулов – двое из трёх его подчинённых. Кадушкин оформлял задержанного в КПЗ и скоро должен был прийти.

Надя Паркова – невысокая плотная женщина двадцати девяти лет, из Новосибирска. Не одарённая красотой, с грубыми чертами лица, она была лыжницей-биатлонисткой и занимала пару раз призовые места на общенациональных соревнованиях. В последние несколько лет участвовала только в областных, работала тренером. Её муж погиб зимой на Дальнем Востоке. Он был призван по всеобщей мобилизации и определён в часть ПВО. Дивизион накрыло американским «томагавком» с нейтронным зарядом. Через полторы недели умер в госпитале от лучевой болезни и незаживающих переломов. Надя, имевшая бронь, как мать двух несовершеннолетних детей, оставила их свекрови и матери, теперь живших вместе в Боярке, в шестидесяти километрах к северу от Новосибирска, и подала заявление в военкомат. Так она и попала в отделение к Рахматуллину в качестве стрелка-снайпера.

Кинулов – отдельная песчинка бесконечной в пространстве и времени серой человеческой массы, которая походя одобряет всё, что просит одобрить начальство, и так же походя критикует то, что принято здесь и сейчас критиковать. Он не вынашивает собственное мнение, а выхватывает его из общего настроя других таких же песчинок, выхватывает наиболее подходящее моменту. Сейчас Николай Вениаминович Кинулов, а в обиходе просто Витаминыч, усатый круглолицый мужичонка сорока годов, вальяжно вытянул ноги, растёкшись на скрипучем компьютерном стуле Кадушкина. Когда Рахматуллин вошёл, он подобрал ноги, сел прямее и, облокотившись на стол, спросил с вежливым интересом:

– Ну что там, Ильяс Галимович?

Рахматуллин сел за кабинетный стол, сдвинув кепи, почесал затылок. «Домой уже намылился», – подумал он и ответил:

– Едем в Ярково. Вернее, на Шиловский полигон.

На это Кинулов отреагировал смесью удивления и недовольства:

– В ночь?!

– Да, – Ильяс снял сумку с противогазом и положил её на угол стола. – Сейчас Кадушкин придёт – и поедем. У тебя как с бензином? Талоны не надо получить?

– Да я думал завтра… – исподлобья взглянул Николай на Рахматуллина.

– Сейчас. Давай, скорее.

Кинулов бросил взгляд на Паркову (та чистила свой «Винторез»), встал, не торопясь, и шагнул к двери.