Эра Водолея

Я уже готова была рассказать Водолею все, но когда зазвонил телефон и он ушел в гостиную, решимость лопнула, как передутый воздушный шарик. Слава богу, что понял это и не стал настаивать. Ничем хорошим не кончилось бы.

Новость о том, что он едет в командировку, на секунду обрадовала. Хотя нет, обрадовала — не то слово. Словно дала небольшую передышку. Вынырнуть, сделать глоток воздуха. На что я рассчитывала? Что все как-то само собой рассосется, уляжется?

Когда в первый раз после спектакля в гримерку не принесли цветы, я вздохнула с облегчением. Понадеялась, что Федору надоело играть у меня на нервах. Или что это вообще был не Федор. Просто какие-то разные люди передавали через капельдинеров.

Да-да, цветы для звезды кукольного театра! Совершенно одинаковые розы. В совершенно одинаковом коричневом крафте. Очень смешно!

Два дня у меня вечерних представлений не было, а потом цветы появились снова.

— Странно, — поджала губы капельдинер Марта Андреевна, положив букет на стол. — Я точно помню, что в прошлый раз это был пожилой мужчина. А сейчас женщина. Они что, сговорились вам одинаковые цветы приносить?

— Инка, это то, о чем я подумала? — с тревогой спросила Люська, когда за Мартой закрылась дверь. Общих спектаклей у нас с ней было немного, и в тот вечер мы совпали впервые после гастролей. — Федечка?

— Понятия не имею, — я едва сдерживала слезы. — Но думаю, что да. Это уже не в первый раз. Одинаковые букеты, как там, в Энгельсе. Через капельдинера. И все время разные люди.

— Слушай, Ин, это называется газлайтинг. Он хочет тебе крышу расшатать, чтобы потом голыми руками взять. Может, в полицию?

— А что я там скажу, Люсь? — я обреченно махнула рукой. — Что какие-то типы цветы передают и мне поэтому страшно? Что-то вы, скажут, девушка, в куколки заигрались. Может, вам к доктору?

— Да… Тот твой псих хотя бы стандартный был и не прятался, а это вообще черт знает что. Как вспомню его — просто бр-р-р! Мурашки по коже. Кстати, ты о нем хоть что-нибудь знаешь? Кроме того, что он брат твоего однокурсника?

— Откуда? Мы когда в ресторане сидели, он вообще ни слова не сказал. Только смотрел так, что кусок в глотку не лез.

— Да я видела, — Люська хихикнула, но тут же оборвала смешок. — Как удав на кролика.

Она попала в яблочко. Именно так я себя тогда и чувствовала. И продолжала чувствовать с того самого дня, все сильнее и сильнее. Вот только ни за что бы ей не призналась, что удав вызывает какой-то болезненный, разрушительный интерес. Что меня тянет к нему против воли. И нет уверенности в том, что когда он, по Люськиному выражению, расшатает мне крышу и появится лично, я смогу сопротивляться.

— Послушай, — она подошла ближе, на ходу брезгливо скинув букет в мусорную корзину, — мой паразит неуправляемый потаскун, но он хоть безобидный. Легкий, веселый, очаровательный. Поэтому я от него до сих пор и не ушла. А этот, мне кажется, реально опасный. Ты помнишь, о чем вы тогда говорили в ресторане? Такие типы просто так не цепляются к кому попало, только к тем, в ком слабину почувствуют.

Я задумалась. Да, из дома уезжала в препаршивом настроении. Но именно в тот вечер после спектакля его припорошило солнечной пылью с надеждой на лучшее. Значит, было что-то еще…

— Да нет, ничего особенного. Вспоминали институт, однокурсников, о работе говорили. Черт… ну конечно! — отчетливо всплыла неловкая пауза и как дрогнули ноздри Федора в тот момент. Как будто действительно что-то учуял. — Сашка понес про детей — мол, поторопись, а то потом поздно будет, я сказала, что мы думаем насчет усыновления. Тогда мне показалось, спокойно сказала, но сейчас понимаю, что, пожалуй, нервно.

— Мда… — Люська покачала головой. — Эти твари великолепные психологи. На подсознательном уровне ловят, на лету. Раз нервно и только думаете — значит, это еще живая рана. А любая рана — это уязвимость. Значит, можно ловить. Ин, он рано или поздно появится. Упрись и не сдавайся. Не думаю, что в кусты потащит насиловать, не это ему нужно. И, кстати, я сегодня к маме на Петроградку еду, хочешь крюка сделаю, заброшу тебя?

Мы вышли с ней через служебный выход, позже остальных. Вечерами там было очень неприятно. Яркая лампа над дверью и густая тень по обе стороны. Показалось, что кто-то стоит и ждет, но Люська ничего не заметила. Довезла меня до дома, подождала, пока поднимусь и маякну в Воцап, что все в порядке.

Следующим вечером я играла в другом спектакле и вышла одна. Из темноты навстречу двинулась мужская фигура, внутри мгновенно оборвалось, но это оказался Водолей. Как же я ему обрадовалась! Совсем как тогда, на вокзале.

Потом вечерних спектаклей снова не было, но паранойя моя уже расцвела пышным цветом. Я подскакивала от любого резкого звука и шарахалась от каждой тени. Казалось, что Федор следит за каждым моим шагом, что он за каждым кустом, за каждым углом. И даже, может, заглядывает в окна третьего этажа. Иначе зачем бы я так маниакально задергивала шторы, о которых раньше вообще не вспоминала и ходила по квартире голая.