Эра воды

Челнок КК высадил меня на ракетодроме Нового Байконура уже через несколько часов после разговора с Маргарет. Можно подумать, Пол Джефферсон стал настолько важной птицей, что специально ради него гоняют катер. Но это мнение — неправильное, а правильное состоит в том, что он — всего лишь любимый птенец важной птицы.

Кроме того, капитан и без меня имел предписание лететь сюда. Вот если бы со мной была Катя, нас довезли бы прямо до станции Якоби, и не пришлось бы вообще трястись на вездеходе. Если бы со мной была Катя, все повернулось бы совершенно иначе…

Однако дареному коню в зубы не смотрят, спасибо, что вообще подбросили, и не пришлось пилить на монорельсе до Келлертауна — оттуда ведь потом гусеничным ходом тащиться почти полдня.

Скромное летное поле Нового Байконура обычно принимало грузовые контейнеры или, реже, пассажирские челноки с Фобоса-транзитного. Контейнеры, снаряженные системой реактивного торможения, компоновались на Фобосе и сбрасывались с низкой орбиты с таким прицелом, чтобы автоматика могла выровнять их и посадить точно в размеченный квадрат. Обратно взлетать не требовалось: после разгрузки контейнеры разбирались на компоненты и использовались для строительства новых ангаров или для каких-нибудь других целей, здесь все было продумано до мелочей, все шло в дело.

Комитет Контроля изредка наведывался в это захолустье с инспекцией или по другим служебным надобностям, но никогда еще для того, чтобы высадить гражданского пассажира. Я не сообщил Мэгги ни точного времени прибытия, ни способа, которым доберусь до них, так что встречал меня только местный портовый чиновник на малом колесном вездеходе, быстром и замечательно пригодном для более-менее ровной и твердой поверхности. Я спросил, не подбросит ли он меня до станции Якоби, но тот покачал головой:

— Вам лучше пересесть на тягач, док. Караван уходит сегодня, вы как раз успеете перекусить. Пойдемте, я угощу вас. Вы ведь с Земли? Нет? А, так вы тот самый доктор Джефферсон, с «Марсианского Аиста»? Много слышал о вашем геройстве, док, очень горд знакомством. Добрались-таки до нас, слава богу…

За два часа, оставшиеся до отбытия каравана, я немало узнал о Новом Байконуре, дыре в полном смысле этого слова, поскольку расположен он «почти что над тем самым Большим Термокарстовым Провалом, слышали, небось, о нашем провале, док, он шириной метров двести».

Но служба здесь сносна. Условия хорошие, а на выходные можно смотаться побродить по пещерам или встретить рассвет в Инеевых горах — за счет каких-то особенностей расположения, каждую ночь на склонах выпадает изрядный слой инея из углекислого и водяного льда, а утром быстро испаряется — «это незабываемое зрелище, съездите обязательно, док, не пожалеете».

Со своей стороны, я рассказал о Ганимеде с его вечным серым дождем. О своих блужданиях под кровлей мерзлых песчаников Марса. Историю об аварии «Марсианского Аиста» мой собеседник слушал с особенным интересом и поделился наблюдением: смерчи на равнинах — явление нередкое. Они бывают и маленькими, и очень большими, иногда и по километру-другому высотой, настоящие марсианские торнадо, а уж молнии-то в таких монстрах — обычное дело.

Наша милая беседа прервалась в самом разгаре, когда звуковой сигнал коммуникатора известил о готовности каравана: командир колонны, чернокожий парень по имени Джозеф, весело доложил, что заводит двигатель. Мне он оказался рад: в колонне кроме Джо людей не предполагалось. Мы забрались в огромный гусеничный тягач и тут же поползли следом за убегающим Фобосом. Собственно, Джо караваном не управлял, все делал автопилот. Задача человека — наблюдать и принимать нетривиальные решения. За практику Джозефа такого не случалось, но инструкция есть инструкция.

Итак, путешествия на вездеходе избежать не удалось, но зато те полдня тряски, которые ждали бы меня, решись я ехать от Келлертауна, сократились до трех часов. Мимо бежала красноватая марсианская равнина, из-под гусениц вилась пыль. Оранжевое небо, неподвижные, разбросанные в беспорядке острые камни; ведущая прямо к горизонту колея. Джо задавал примерно те же вопросы, что и его предшественник, а сам рассказывал о пыльных бурях и метеоритах, изредка залетавших сюда. О том, как застрял однажды из-за поломки и целых трое суток не мог дождаться помощи, потому что спасатели что-то перепутали, а потом начался самум, и слава богу, что вообще нашли. Он говорил, а я вспоминал «Маленького Принца» Экзюпери. Человек, застрявший посреди пустыни рядом со сломанным механизмом — проходят века, а сюжеты не меняются.

Рассказывал он и о станции Якоби — нескольких бараках в центре полукилометрового кратера. Впрочем, если ему верить, станция под землей гораздо просторнее, чем снаружи. На Марсе, вообще, много строят под поверхностью, не то, что на Ганимеде. Понятно, у них же нет дождей и породы помягче, не голимый базальт.