Эра войны. Эра легенд

– Без защиты Оринфар к воде подходить запрещено, но когда жарко, рхуны снимают рубахи. Они рисуют знаки на коже, а они смазываются от пота. Трудно убедить рабочих заниматься делом, если их товарищи лопаются, словно мыльные пузыри, прямо у них на глазах. Иногда те, в башне, выжидают, потом наносят координированный удар. После чего мы несколько дней не работаем. Однако сегодня у нас неплохой результат, да еще и уровень воды сильно упал.

Взглянув вниз, Нифрон увидел пучки зеленых водорослей. Действительно, река заметно обмелела.

– Обычно вода доходит до третьего уровня блоков, – пояснил Мороз. – Нам удалось установить последнюю опору без жертв – невиданное достижение. Полагаю, мы должны вас за это благодарить?

– Что ты имеешь в виду? – удивленно поинтересовался фрэй.

– Я так понимаю, вы запрудили реку где-то выше по течению?

Нифрон покачал головой.

– Для этого требуется целое войско великанов. Грэнморы скорее убьют нас, чем придут на помощь. Было бы тактически неверно ввязываться в еще одну войну.

– Ну, я имел в виду… может, вы уговорили Сури применить магию?

Фрэй нахмурился. Сама мысль о мистике внушала ему смутную тревогу.

– От девчонки никакого проку.

– Она уже взрослая девушка.

– Девочка, девушка – толку все равно ноль. Наотрез отказывается помогать. Война могла закончиться несколько лет назад, если бы ваша Сури подожгла лес, запрудила реку, создала новых драконов… только она даже пальцем не пошевелила. Понятия не имею, почему она все еще с нами.

Мороз перегнулся через перила.

– Я-то думал, это ваших рук дело. Уровень воды как никогда низок. Засухи вроде не было… Наоборот, всю прошлую неделю лил дождь, тогда-то вода и начала падать. Странно, очень странно…

Из-за реки донеслось пение. На балконе Авемпарты стояли десять фрэев, все в белых ассиках и совершенно лысые. Один указал на Нифрона.

– Тэт меня подери! – Только сейчас Нифрон понял, что оставил шлем в хижине Потопа.

Он спрыгнул с платформы и побежал к городку строителей.

– Что происходит? – Мороз припустил за ним.

Фрэй не ответил, ожидая удара молнии. Только ворвавшись в дом Потопа и надев шлем, он понял – что-то не так. Во-первых, небо ясное. Обычно миралииты собирают тучи и вызывают грозу. Во-вторых, чересчур тихо. Шум падающей воды стих. Река не просто обмелела, а совсем пересохла.

Гном оглянулся.

– Не к добру это.

В наступившей тишине раздавалось лишь пение миралиитов. Нифрона пробрала дрожь. Они меня ждали! Хотя нет, откуда им было знать, что я приеду? Ну хорошо, пусть не ждали, но все равно решили этим воспользоваться.

С севера донесся грохот.

– Что происходит? – спросил Потоп.

– За мной, если жизнь дорога! – Нифрон выскочил из хижины и бросился к своей колеснице. – Абрилл! Разворачивайся, мы уезжаем!

– Что это? – повторил Потоп, когда все трое забрались в повозку.

Абрилл щелкнул поводьями, и лошадь помчалась по лесной дороге. Рабочие провожали их недоуменными взглядами. Некоторые высматривали грозу, самые умные поспешили укрыться в хижинах.

«Эти деревянные будки станут их гробами», – подумал Нифрон и приказал вознице прибавить скорость.

Гномы крепко держались за борт повозки. Малый рост не позволял им выглянуть наружу.

– Что за шум? – спросил Потоп.

– Покрыть канаты рунами сложно, – пояснил Нифрон, – а нарисовать их на воде – вообще невозможно.

Раздался рокот, будто возвещающий конец света. Абрилл лихорадочно нахлестывал белого жеребца.

«Отличная дорога! – думал Нифрон, пока они мчались по гладким булыжникам. У них за спиной обезумевшая вода крушила деревья, выворачивала скалы, вздымала фонтаны грязи. – Река вернулась, а мой мост погиб».

Никто не знал, кому – Нифрону или Персефоне – принадлежала идея разделить лагерь на четыре квартала, в зависимости от рода занятий проживавших там людей: мастеровые, повара, целители и воины. Сури была уверена, это придумал Нифрон: он привык мыслить прямолинейно, ему ближе квадраты, чем круги. Мужчины вообще предпочитают острые углы, а женщины – плавные линии. Однако в природе не бывает острых углов; чтобы понять натуру Праматери Элан, достаточно взглянуть на каплю воды.

Купола шатров и близость Харвудского леса напоминали Далль-Рэн, только без мрачного чертога и тесных стен. По клеткам из мертвых деревьев я горевать не стану, но лес здесь совсем другой.

Сури побывала в Харвудском лесу лишь однажды и больше туда не ходила. Оказывается, леса – как люди – очень разные. Серповидный напоминал веселую приветливую тетушку, что пахнет свежим хлебом и встречает с распростертыми объятиями, а Харвуд – вечно брюзжащего старого деда, провонявшего кислым молоком. Впрочем, неприятный родственник лучше, чем никакого. Ничто не сравнится с бесплодной Дьюрией.