Эра войны. Эра легенд

Имали не верила в сказки. Принадлежа к сословию мастеров и ремесленников, она с малых лет училась подавать пример другим и поддерживать семейные традиции, а также унаследовала типичные черты характера своих предков: трезвость суждения, практичность и деловитость. Идея об утрате души и невозможности попасть в загробный мир казалась ей очередной хитроумной выдумкой, необходимой для управления обществом. Те, кто верит в подобные домыслы, будут беспрекословно повиноваться приказам, опасаясь кары свыше.

Имали всегда считала Каратака, даровавшего ее прабабке рог Феррола, легендарным героем, и до сегодняшнего дня даже мысли не допускала, что легенда правдива.

Зачем ей лгать?

Возможно, Макарета просто хотела добиться сочувствия. Ей всего два века от роду, совсем еще дитя. Наверняка столь громким заявлением привлекала к себе внимание. А может, девчонка пытается мной манипулировать. Однако…

Тут вставал вопрос, не имеющий ответа. Что если это правда? Как тогда быть с остальными предположениями, которые мы принимаем как данность?

У Имали не имелось доказательств, что Каратак – выдумка. Факт его существования никогда не подвергался сомнению. Все ее родные были уверены – Гилиндора поведала детям чистую правду, если, конечно, ее не обманул кто-то другой. Возможно, Каратак действительно существовал – хитрый мошенник, сумевший убедить всех, что обыкновенный бараний рог обладает волшебными свойствами. Такое объяснение выглядело вполне правдоподобным, если бы не Искусство. Допустим, волшебство – обман, но Имали видела, как Лотиан убил Зефирона и казнил товарищей Макареты, да и сама пострадала от магического удара. Что есть Рог если не магия?

Фрэйское общество зиждилось на законе Феррола – идее, столь же абсурдной, как вера в Каратака. Тем не менее, смерть – тоже идея. Невозможно осознать, прочувствовать себя мертвым – это нелепо, да только когда умираешь, смерть становится реальностью. Мысль о потере души из-за нарушения закона Феррола выглядит столь же несерьезно, но когда девушка с запавшими глазами заявляет, что не может попасть в загробный мир, это все меняет. Если возмездие реально, значит и боги тоже? И Тэтлинская ведьма?

Имали вошла в Айрентенон одной из последних и заняла свое место рядом с Волхориком. Верховный жрец умалинов выглядел так, будто неделю не спал. Волхорик никогда не отличался цветущим видом, сегодня – особенно. Впрочем, все присутствующие находились не в лучшей форме.

Осла, недавно сменившая Цинтру на посту главы асендвэйр, сидела, сложив руки на колени и опустив лицо, будто опасалась посторонних взглядов. Нэнагал, предводитель эйливинов, принес с собой чертежи и деловито что-то подсчитывал на счетах. Эрмон, верховный гвидрай, выглядел наименее подавленным; на его лице застыло безмятежное выражение – представители рабочего сословия не обременяли себя размышлениями. Видар тоже держался невозмутимо, хотя то была лишь видимость: наверняка он знал, о чем фэйн хочет поведать советникам.

– Ты не в курсе, зачем нас собрали? – осведомился Волхорик.

– Понятия не имею, – отозвалась Имали.

– Что, фэйн больше не секретничает с куратором за бокалом вина? – съязвил верховный жрец. – Жаль, жаль.

– Когда он в последний раз посещал твои весенние жертвоприношения? Может, именно из-за этого Феррол нас и карает.

– Я тоже так думаю, – серьезно ответил Волхорик. – И дело не только в фэйне. С каждым годом все меньше фрэев приходят на весенние церемонии. Наш народ погружается в безбожие. Законы, сохраняющие мир между нами, всецело зависят от приверженности Ферролу, а в нынешние времена, боюсь, мы ходим по краю пропасти.

Сначала Макарета, теперь Волхорик. Имали взглянула на улыбающегося Каратака, изображенного под куполом здания, и вздохнула.

Вошел фэйн. Все встали.

Ассика Лотиана сияла безупречной белизной, однако сам он выглядел потрепанным – сказалась тяжелая зима. Правитель фрэев сильно похудел, светлые волосы подернулись сединой. Тем не менее, шаг его был упруг, глаза сияли весельем. Имали не знала, зачем фэйн созвал совет, впрочем, у нее появилась пара догадок.

С приходом лета возобновилась военная кампания. Рхунам удалось заметно продвинуться. В глубине души Куратор Аквилы опасалась, что Лотиан объявит о захвате Авемпарты или что противник приближается к Эстрамнадону. Однако, судя по выражению лица фэйна, произошло нечто необычайное.

Всего неделю назад она дала совет отправить к вождю рхунов птицу с предложением мира. Неужели они договорились? Можно ли надеяться, что война кончится?

– Друзья мои фрэи, – начал фэйн. Все присутствующие стихли. – У меня есть известия о рхунах и мятежных инстарья. Разрушив их логово в Алон-Ристе, я лишь ранил зверя. За прошедший год они зализали раны и весной перешли в наступление.