Эра войны. Эра легенд

Она варила суп. По крайней мере, по ее словам, это был именно суп; Брин не очень-то поверила. В большом черном котле булькало подозрительное варево. На многочисленных железных крюках висели кухонные инструменты и приспособления: терки, скребки, поварешки, щипцы, ножи – много ножей – и даже огромная пила. На полках стояли глиняные горшки и кувшины различных форм и размеров, наполненные неизвестными жидкостями.

Котел. Если бы Брин попросили описать Тэтлинскую ведьму, она изобразила бы ее именно так. Все вокруг было точь-в-точь как в сказке, только вот Мьюриэл, мирно нарезающая картошку и морковку, не очень-то подходила на роль ведьмы: ни морщин, ни крючковатого носа, ни бородавок. Она скорее напоминала незамужнюю тетушку, к которой приятно ходить в гости.

Мьюриэл налила суп в миску, аккуратно обтерла края и вручила Мойе.

– Осторожно, горячо.

– Мойя, – позвала Брин, стараясь держаться невозмутимо. – Можно тебя на минутку? – Она мотнула головой в сторону двери.

– Прямо сейчас? – Воительница явно расстроилась. Она промокла, замерзла и проголодалась, а ей только что вручили дымящуюся миску. – Что случилось?

– Давай выйдем.

– Она хочет предостеречь тебя, чтобы ты не ела мой суп, – вмешалась Мьюриэл. – Подозреваю, ей не понравился котел, слишком уж он ведьминский на вид. От аромата голова идет кругом, правда? Ты продрогла, а тебе дают горячего. Устоять невозможно.

Мойя с подозрением покосилась на миску.

Снаружи по-прежнему лило как из ведра. Дождь барабанил по крышам, хлестал в окна.

– В сказках еда всегда таит в себе опасность, не так ли, Брин? – продолжала Мьюриэл. – Ты наверняка недоумевала, почему беспечные путники соглашались отведать угощения из рук ведьмы. По сюжету, еда выглядит так вкусно, что отказаться от нее просто немыслимо, но у тебя в голове не укладывалось, как можно настолько забыть об осторожности. – Ведьма указала на миску в руках у Мойи. – Не бойтесь, никакого колдовства. Обычный куриный суп. Я вчера съела курицу, а утром сварила кости. Ее звали Милдред. Она перестала нестись, поэтому я отрубила ей голову и зажарила на ужин. Впрочем, Милдред, пожалуй, с вами бы согласилась: мне доверять нельзя.

– Ты действительно хотела меня предостеречь, Брин? – спросила Мойя.

Девушка кивнула.

– Не хочешь, можешь не есть. – Мьюриэл поднесла миску к губам и сделала глоток. – Да, определенно, не лучший мой суп.

Воительница взглянула на миску.

– Осторожно, – предупредила ее хозяйка. – Я не шутила: действительно горячо.

Мойя отломила кусок хлеба, обмакнула в варево и положила в рот.

– Интересно, каков на вкус ваш лучший суп, если этот не очень, – проговорила она с набитым ртом. – По-моему, восхитительно.

– Ты просто проголодалась.

Все молча смотрели, как Мойя жует.

– Да, обычный куриный суп. – Она придвинула миску к Тэкчину. – Попробуй.

Фрэй осторожно отхлебнул и улыбнулся.

– Очень вкусно.

У Мьюриэл была всего одна миска, поэтому ее пустили по кругу, время от времени наполняя из котла. Супом угостились все, кроме Брин. Девушка чувствовала себя глупо, однако по-прежнему опасалась, что ее друзья превратятся в лягушек или заснут беспробудным сном.

Тэтлинская ведьма наполнила чаем три глиняные чашки, которые тоже пошли по кругу.

– Должна признаться, приятно принимать живых гостей. Временами бывает одиноко.

– Одиноко? – хмыкнула Мойя. – Неудивительно, здесь ведь глушь непролазная. Вы не думали перебраться в какую-нибудь симпатичную деревеньку?

Мьюриэл села на пол, прислонившись к теплому камину.

– Когда-то я жила в деревне. Вокруг – цветущая долина, рядом ручей… – Она мечтательно улыбнулась. – Чудесное место. На холмах росла пышная зелень… такого оттенка сейчас не встретишь. Смотришь и думаешь – не может быть, слишком уж зелено. Люди забыли, что такое совершенство; все вокруг либо с изъяном, либо ненастоящее. Те холмы были самые что ни на есть настоящие. Я до сих пор вижу их как наяву, и ручей, и небо.

– И небо было другим? – спросил Тэш.

– Все было другим, более новым. И запахи, и вкусы…

– Почему вы ушли оттуда? – подала голос Брин.

– Невыносимо смотреть, как те, кого ты любишь, умирают. Сближаешься с человеком, проникаешься к нему симпатией, а потом… – Мьюриэл развела руками. – Раз – и нет его, и так со всеми. Они уходят, один за другим, и вместе с ними исчезает частица твоей души. А потом внутри образуется пустота, словно дупло в старом трухлявом дереве. Ты перестаешь заводить друзей, чтобы впоследствии не испытывать боли. А затворников никто не любит; им как будто есть что скрывать. Когда все стареют, а ты нет, когда все болеют, а ты нет, люди начинают беспокоиться. Когда тебя топят или жгут на костре, а ты все не умираешь, они беспокоятся еще сильнее.

– Тэтлин, – произнесла Роан. – Деревня в долине называлась Тэтлин.

– Значит, вы и есть Тэтлинская ведьма? – вырвалось у Брин.

– Я не ведьма, – слегка раздраженно подчеркнула Мьюриэл.

– Простите, не в обиду будь сказано, но когда люди произносят это имя, они имеют в виду вас?

Зеленоглазая женщина пожала плечами.