Эра войны. Эра легенд

– Подожди, ты что, знала с самого начала? – нервно расхохоталась Мойя. – Ты притащила нас сюда, чтобы мы совершили групповое самоубийство?

– Я притащила вас сюда, чтобы спасти Сури, пока фэйн пытками не вырвал у нее тайну создания драконов. Если это произойдет, мы в любом случае погибнем.

– Как подумаю о тех пиявках на болоте… – Мойя убрала со лба мокрую прядь. – Простите нас за беспокойство… Мьюриэл, верно? – Женщина кивнула. – Это какая-то ужасная ошибка…

И тут Тресса запела:

За цепью гор, во мглистой тьме, средь топей и болот
В тумане тонет островок – на нем она живет.
Над черной жижей грязных луж ползет зловонный газ,
Но он не скроет ничего от двух зеленых глаз.

Допев куплет, она указала на Мьюриэл и продолжила:

Для ведьмы век – что год для нас, недолог путь людской,
И ведьма ждет конца времен, а также нас с тобой.
Нет в островерхом шалаше других у ведьмы дел,
Как черный омут сторожить у входа в мрачный Рэл.

– Так ты все время водила нас за нос! – воскликнула Мойя. – Выдавала нам свою песню по кусочку, потому что знала… а что, есть еще слова?

Тресса кивнула.

Сидит на пне, на берегу, над омутом склонясь,
Над человечьим дурачьем день ото дня глумясь.
Ты ведьмы Тэтлинской, мой друг, страшись, коль не глупец,
Не то во мгле за цепью гор придет тебе конец.

Шагни в тот омут – ты пропал, прощай весь белый свет,

Кричать, барахтаться тогда уже и толку нет.
Болото мигом топь свою сомкнет над головой,
И только ведьма, видя все, хохочет над тобой.

– Теперь я понимаю, почему ты не выложила все сразу, – произнесла воительница.

– Она и есть та самая Тэтлинская ведьма, – сказала Тресса. – Рядом – тот самый омут, а под ним – проход, который ведет к двери в Эстрамнадоне.

– У вас зеленые глаза, – обратилась Брин к хозяйке хижины. – Ни у кого нет таких глаз.

Та промолчала.

– Странное место для жилья, – заметила Тресса.

– Здесь тихо… как правило, – улыбнулась Мьюриэл. – Люблю тишину.

– Кто вы такая? – спросила Хранительница.

– Старая женщина, живущая на острове, куда редко заходят гости. Отсюда вопрос… а вы кто такие?

Брин не ответила. Что-то здесь не так. Хорошо, что Тэш рядом. Мьюриэл не выглядела страшной, как, например, рэйо, но в ее присутствии становилось не по себе.

– Это Брин, забывшая о хороших манерах, – взяла слово Мойя. – Трессу я вам уже представила. А я Мойя, Щит кинига Персефоны. Мы все из Далль-Рэна…

– Значит, ты и есть Мойя? – широко улыбнулась Тэтлинская ведьма.

– Вы меня знаете?

– Я встречала твою мать.

– Мою мать?! Не может быть! Она никогда не выходила за пределы далля.

– Ее звали Одри, верно?

Воительница потрясенно кивнула.

– По ее словам, ты была не очень хорошей дочерью, – произнесла Мьюриэл, не отрывая глаз от вязания. – Она всю жизнь с тобой промучилась, потому что ты никогда ее не слушала и вечно делала все по-своему. Одри была уверена, что ты поступаешь так ей назло.

– Очень на нее похоже, – подтвердила Мойя. – Про «назло» – пожалуй, правда.

– Ты поэтому не дала ей камень?

– Что?

Ведьма отложила вязание.

– Погребальный камень. Обычно, прежде чем похоронить, человеку дают камень. Как правило, это обязанность ближайшего родственника.

– Я… э-э-э… я не дождалась окончания похорон. Когда ее закапывали, я уже ушла. То есть, выходит… – Мойя глубоко задумалась.

Мьюриэл вздохнула и вновь защелкала спицами.

– То, что вы с ней не ладили, тебя не извиняет. Она была очень расстроена.

– Погодите-ка, вы хотите сказать, будто видели мою мать после ее смерти?

Зеленоглазая женщина кивнула.

– Она очень злилась, что ты не похоронила ее как подобает. Скажи спасибо, что она к тебе не пришла.

– Ко мне?

– Некоторые так делают. – Мьюриэл потянула за нить. – Самые сердитые. В загробное царство им не попасть, идти больше некуда, так что они возвращаются домой. Их присутствие может заметно осложнить жизнь родственникам. Вдали от входа в Пайр их не видно и не слышно, но они способны передвигать предметы, хлопать дверьми, открывать окна или насылать холод. Те, кто по-настоящему зол, могут гораздо больше – например, лишить человека разума и даже довести до самоубийства. Вряд ли твоя мать стала бы тебя преследовать, не так уж сильно она злилась. Мы поговорили, и она успокоилась. Я о ней позаботилась.

– Каким образом?

– Дала ей камень. У меня их много.