Эра войны. Эра легенд

– На какой такой случай? Рэйо мертв. Ты ведь сказала, он мертв? Или здесь есть еще рэйо? – Персефона снова взглянула на Брин, опасаясь, что та скажет: «Да их здесь сотни».

– Теперь всякое может случиться, – заметила Мойя. – Тебе лучше находиться в безопасном месте, где нет этих проклятых окон. Обитель как раз подходит. Правда, многие фрэи воспротивились, – Мойя покосилась на целителя, моющего руки в тазу, но тот не удостоил ее взглядом. – Зато Нифрон меня полностью поддержал. Через пару часов мы перенесем тебя наверх.

– Ты сказала, теперь всякое может случиться. Что значит «теперь»? – Персефона переводила взгляд с одного лица на другое. – Почему именно теперь?

– Сеф… – серьезно и даже несколько испуганно начала Мойя. – Армия фэйна под нашими стенами.

– Что? И давно? – Персефона попыталась сесть и вновь со стоном рухнула на подушку.

Она стиснула зубы и судорожно вздохнула. Руки и голова работали как следует, однако даже незначительное движение ногами отзывалось страшной болью в брюшных мышцах. Персефона почувствовала невероятную слабость: глаза закрывались сами собой.

Мойя взяла ее за руку.

– Ничего, ничего. Они пока не нападают. Только что пришли, от силы пару часов назад.

– Кто-нибудь зажег сигнальный огонь? – Персефона хотела посмотреть в окно, и адская боль пронзила ее, будто в живот воткнули раскаленный нож. Проклятье! Я же только голову повернула! Отчаяние от собственного бессилия причиняло не меньшие страдания. – Брин, на Спайроке горит огонь?

– Точно, мы же должны подать сигнал! – вспомнила Мойя.

Брин выглянула из окна и отрицательно покачала головой.

– Сегодня Хэм на страже. Почему он не зажигает?

– Ему нужен приказ, – сказала Мойя. – Хэм видит только костры и факелы; он не знает, кто пришел. Может, наши войска вышли на учебное построение. Нифрон был занят с Сэбеком, а я…

– Пошли гонца на вершину Спайрока, – велела Персефона. – Передай Хэму мой приказ – немедленно зажечь огонь. Нужно, чтобы кланы вернулись. Все до единого.

– Я бегаю быстрее всех, – вскинулась Брин. – Я мигом! – И девушка опрометью выбежала из комнаты.

– Сколько их там? – спросила Персефона.

– Не знаю, вроде немного. По крайней мере, не так много, как гула-рхунов. – Мойя оглянулась на дверь. – Люди хотят тебя видеть, если ты в состоянии их принять.

Персефона не была в состоянии никого принимать. Она и дышать-то едва могла. Ее клонило в сон. Хотелось уснуть и никогда больше не просыпаться. Мне ведь почти это удалось.

– Впусти их.

Брин всегда быстро бегала. Она могла обогнать любого в Далль-Рэне, даже Гори Киллиана, а он был на два года старше. Вот именно что был. Как и родители Брин, Гори погиб от рук великанов. Взбираясь по ступеням Спайрока, Брин гадала, есть ли великаны в войске фрэев. Она всего раз поднималась на Спайрок; побывав там однажды, никто не хотел лезть туда снова. В башню вела бесконечная лестница без окон. Брин ухитрилась добежать аж до четвертого этажа и только потом перешла на шаг. Когда она добралась до седьмого этажа, порыв энтузиазма иссяк. Теперь каждая ступенька давалась с трудом.

Персефона должна поправиться, – так сказали и фрэйский лекарь, и Падера. Брин не могла поверить в это, пока Сеф не открыла глаза. После смерти родителей девушка с сомнением относилась к столь эфемерным вещам, как надежда. Падера заявила, что она просто взрослеет. Брин всегда думала, что стать взрослой означает иметь красивого мужа и собственный дом, ложиться спать, когда захочешь, и голосовать на общем сходе клана. Оказалось, что взросление несет с собой печаль, боль и сожаления.

Только поднявшись на восьмой этаж, она поняла, что они с Тэшем спасли Персефоне жизнь. На лице Брин появилась улыбка, и девушка легко преодолела последние два пролета.

На десятом этаже имелось крошечное оконце. Брин остановилась рядом с ним, чтобы перевести дух, и посмотрела на восток. На равнине по другую сторону Грэндфордского моста горели огоньки, формирующие ровные квадраты. Великанов она не заметила, правда, снаружи царила тьма кромешная – ничего не разглядеть.

Столько времени прошло… Брин уже стала надеяться, что фрэи не объявятся и война окончена. Вера в лучшее – подруга детства, давшая столько несбыточных обещаний, – снова подвела ее. Смерть, страх, кровь… Единственным лучом света, озаряющим безрадостную жизнь, был Тэш. При близком знакомстве он оказался совсем не таким, как Брин представляла в мечтах, но от этого нравился еще больше. И она, кажется, тоже ему нравилась. Однако девушка немного сомневалась. Конечно, Тэш рвался поцеловать ее, только она не настолько наивна, чтобы думать, будто поцелуй означает любовь.

«А вдруг означает?» – сказала ей вера в лучшее, однако здравый смысл тут же добавил: «Может быть, ему просто нужна девушка. Здесь особо не из кого выбрать».

Брин вспомнила прикосновение его пальцев к своей шее, и у нее по коже пробежали приятные мурашки.

Где он сейчас?