Эра Зигмара: Омнибус

Боль тысячью ножей пронзила тело Гхаар'ета. Он хотел было посмеяться над этим трагическим концом, но агония не позволила ему.

— Вы трупы, — бормотал он, пока жизненные силы покидали его тело и упал в грязь. Холодные, мертвые пальцы ухватились за его доспехи, но он не смотря оторвал их, не желая погибать не от врага.

Никакого торжества или ликования не замечалось в глазах грозового налетчика — Гхаар'ет мог их достаточно хорошо видеть через прорези позолоченной маски.

— Ты труп… — на последнем вдохе прошептал он свои последние слова.

И грозовой налетчик произнес последние слова, которые он услышит.

— Я жив.

Рыцарь-венатор взлетел высоко над Лазурной равниной, его звездный орел летел рядом с ним. Крысюки были полностью разгромлены, но их облаченные в черное ассасины спаслись во время резни, и теперь он со своим товарищем разыскивали их среди упавших статуй из кристаллов азурита.

История этого города скрывалась в веках, рыцарь-венатор позабыл многое из своего прошлого — даже имя. Зигмар сделал его бессмертным, но взамен забрал то, что делало его человеком — память, сочувствие, даже эмоции. Он воспринимал себя только как Грозового Налетчика, но не помнил, почему.

Он наткнулся на военную банду, идущую через руины, фанатики Хаоса, ищущие легкую добычу после битвы. Как только рыцарь-венатор заметил их, маленькие осколки памяти вернулись к нему.

Бросив взгляд на свою птицу, он словно копье ринулся сквозь клубящиеся облака. Немного натянув тетиву, он формировал стрелу небесной энергии. Среди толпы стоял зверь, смотрящий прямо на него. Мерзкое существо. Наполовину человек, наполовину чудовище. Клоки грубых волос словно грива спадали по оплетенному развитой мускулатурой корпусу. Кожа монстра сияла красным и из плоти торчали шипы.

Невероятно, но он единственный заметил его, и, хотя он и был искажен и видоизменен, Грозовой Налетчик увидел в единственном глазу чудовища узнавание.

Он поднялся на задние лапы, игнорируя терзающую его спину плеть жирного кровавого дикаря-загонщика. Длинный, черный язык выскользнул из пасти зверя и, сквозь вопли, пытался что-то сказать…

— Грозовой Налетчик!

Воспоминания нахлынули на рыцаря-венатора в одно мгновение. Прищурившись, он прицелился и выстрелил…

Роб Сандерс Милостью Рожьей (не переведено)

Не переведено.

Гай Хейли Дар Кхорна (не переведено)

Не переведено.

Гай Хейли Кристалл Судеб

— Ты уверен, что это сработает, чародей? — мрачно поинтересовался герцог Фострин, владыка Небесных Отмелей.

— Да, да! Конечно, — чародей Чаликс скрестил свои руки на груди и сгорбился так, словно решил поклониться, для разнообразия проявив хотя бы тень почтения к герцогу. Фострин долгое мгновенное сверлил взглядом костлявого чародея. Тот услужливо скалил в ответ острые зубы.

— Так у вас оно есть или нет? — наконец, спросил чародей.

Фострин махнул рукой, и его Избранные, пять воинов, почти столь же грозных, как и он сам, вошли в зал.

— Вулкрис, Бартон, Хуриос, Двефт и Магаззар, — назвал Чаликс их всех по именам. Все собравшиеся в башне обрели благословения своего божества, но дары, ниспосланные Тзинчем воителям, разительно отличались от его сошедшей на провидцев благодати. Чаликс был маленьким, щуплым, сквозь его синюю кожу выпирали кости. Избранные Фострина же превратились в гигантов, возвысившись благодаря колдовству. Их тела закрывали сверкающие доспехи цветов зелени и пурпура, а лица скрывали безликие шлемы.

Вулкрис и Двефт выступили вперёд, таща извивающийся мешок, и бросили его на пол прямо перед колдуном. Изнутри что-то заскулило.

— Только не бейте его! — взмолился колдун. — Как оно? Оно прекрасно? Достойное ли это подношение для нашего господина?

— Мы гнались за проклятой тварью по всему руссетскому острову, — сказал Фострин. — И почти поймали её, когда местное племя решило бросить нам вызов. Слишком многие обнаглели, прослышав о вторжении Зигмара, и это племя не стало исключением. Когда же мы расправились с ними и погнались за тварью вновь, то Вулкрис едва не рухнул навстречу смерти с маррондовых скал. Оно стоило нам многих сил, так что лучше бы оно того стоило.

— Тогда, тогда, дайте же мне взглянуть! — нетерпеливо подскочил чародей. Вулкрис поднял мешок, сорвал верёвку, а затем вместе с Двефтом потянул его вниз, открыв голову изуродованного существа.

Пол твари было невозможно определить. Её голова превратилась в выгнутый эллипс, более широкий и тяжёлый на одной стороне, отчего существо склоняло её влево. На худой правой стороне губы трёх маленьких ртов корчились и извивались вдоль изуродованных зубов, а семь глаз, два из которых затянула молочная пелена слепоты, были натыканы на лице где попало. На положенном месте находился лишь нос, но и тот был серьёзно искажён.