Эрагон

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БРОМ.

ИСТИННЫЙ ВСАДНИК

И МОЙ НАЗВАНЫЙ ОТЕЦ.

ДА СЛАВИТСЯ ВО ВЕКИ ВЕКОВ ИМЯ ЕГО!

И, уронив голову на могилу, Эрагон наконец-то выплакался всласть. До позднего вечера он оставался на вершине холма, и Муртаг его не тревожил.

В ту ночь ему снова приснилась женщина, заключённая в темницу.

Он был уверен, что с ней происходит нечто ужасное. Она, похоже, была больна — дышала с трудом, неровно и вся дрожала, то ли от холода, то ли от боли. В полумраке темницы он достаточно хорошо видел только её нежную руку, свисавшую с края лежанки. Но с кончиков пальцев у неё капала какая-то тёмная жидкость, и Эрагон совершенно точно понял, что это кровь.

АЛМАЗНАЯ ГРОБНИЦА

Когда Эрагон проснулся, глаза у него опухли, а все тело ломило от усталости. В пещере были только лошади. Носилки исчезли. Эрагон вышел из пещеры и присел на камень. «Значит, та ведьма из Тирма, Анжела, была права, предсказывая мне в скором будущем встречу со смертью», — думал он, тупо уставившись в землю. В небе сияло солнце цвета золотистого топаза, и, несмотря на раннее утро, уже начинало припекать.

Эрагон даже не замечал, как по лицу его текут слезы, оставляя на щеках солёные шершавые дорожки. Он всем телом впитывал живительное тепло, стараясь заставить себя не думать о случившемся и что-то машинально царапая ногтем на мягком песчанике. Потом вдруг, точно очнувшись, обнаружил, что рука его сама собой написала вопрос: «Почему я?»

Он все ещё сидел на камне у входа в пещеру, когда наверх вскарабкался Муртаг, держа в руках парочку кроликов. Он молча сел рядом с Эрагоном, положив свою добычу на землю. Потом осторожно спросил:

— Ну как ты?

— Совершенно без сил.

Муртаг окинул его задумчивым взглядом:

— Надеюсь, ты поправишься?

Эрагон только плечами пожал в ответ. Муртаг ещё немного помолчал и снова заговорил:

— Знаешь, сейчас, наверное, не время для расспросов, но мне очень нужно знать: твой Бром — это ТОТ САМЫЙ БРОМ? Который помог выкрасть драконово яйцо, бежал с ним через всю Империю и убил Морзана на дуэли? Я слышал, как ты называл его по имени, и прочёл надпись, которую ты сделал на его могиле. Но мне нужно знать наверняка. Так это он?

— Он, — тихо сказал Эрагон. (В глазах Муртага плеснулась тревога.) — А откуда тебе известны такие вещи, — спросил Эрагон, — которые для большинства являются великой тайной? Да и за раззаками ты погнался весьма кстати — нам как раз помощь была очень нужна… Ты что, один из варденов?

Глаза Муртага округлились от изумления, но взгляд остался непроницаемым.

— Я беглец, как и ты. — В голосе его явственно послышалась сдерживаемая печаль. — Я не варден, но и слугой Империи тоже не являюсь. Я вообще никому не служу. Что же касается моей вам помощи, то, предположим, я действительно слышал кое-какие разговоры о том, что появился новый Всадник, и решил, что, преследуя раззаков, сумею выяснить, правда ли это.

— А я думал, ты за раззаками гонишься, убить их хочешь, — усмехнулся Эрагон.

Муртаг тоже мрачно усмехнулся:

— Хотел бы, конечно, но тогда я бы с вами не встретился.

«Как жаль, что Брома нет! — думал Эрагон. — Он бы сразу почуял, стоит ли доверять этому Муртагу». Эрагон вспомнил, как в Дарете Бром догадался о тайных намерениях вожака Тревора. Он попытался проникнуть в мысли Муртага, но словно наткнулся на стальную преграду, которую так и не смог преодолеть. «Значит, Муртаг умеет устанавливать мысленный барьер, — догадался он. — Интересно, где он этому научился? Бром говорил, что это умеют очень немногие и для этого требуется особая тренировка. Кто же он такой, этот Муртаг?»

Вдруг, почувствовав себя невероятно одиноким, Эрагон спросил:

— А Сапфира где?

— Не знаю, — сказал Муртаг. — Все время была поблизости, а когда я пошёл на охоту, улетела — по каким-то своим делам, наверное.

Эрагон кивнул, встал и, пошатываясь, побрёл назад, в пещеру. Муртаг последовал за ним.

— Что ты теперь намерен делать? — спросил он.

— Ещё не решил… — Эрагону даже думать об этом не хотелось. Он свернул свою постель и привязал её к седельной сумке. Сломанные ребра ежесекундно давали о себе знать мучительной болью.

Муртаг освежевал кроликов и принялся готовить еду. Бесцельно перебирая вещи, Эрагон наткнулся на Заррок и вытащил его из ножен. Красный клинок ярко сверкнул на солнце. Эрагон взвесил его на ладони и задумался.

Он никогда ещё не опоясывался Зарроком и не пользовался им в настоящем бою — только во время уроков по фехтованию. Бром не хотел, чтобы кто-то увидел на нем этот меч. Теперь с этим запретом покончено. Эрагон хорошо помнил, какой ужас вызвал у раз-заков красный клинок. Уже одного этого более чем достаточно, чтобы все время носить меч при себе. Эрагон снял с плеча лук, опоясался Зарроком и решил: «С этого дня я больше не выпущу его из рук! И пусть все увидят, кто я такой. Я больше никого не боюсь. Теперь я настоящий Всадник!»