Эрагон

«И все-таки тебе нужно поскорее избавиться от этого меча, — с отвращением сказала Сапфира. — Я понимаю, это бесценное оружие, но лучше иметь самый обыкновенный клинок, чем орудие мясника Морзана!»

«Возможно. Скажи, Сапфира, куда теперь ляжет наш путь? Муртаг предложил сопровождать нас. Я ничего о нем не знаю, но он кажется мне достаточно честным человеком. Может быть, нам все же отправиться к варденам? Только я понятия не имею, как их найти. Бром так ничего и не успел рассказать мне об этом».

«Он сказал об этом мне».

Эрагон вдруг рассердился: «Ну ответь, почему он так доверял тебе? Неужели он считал меня глупым мальчишкой? Ведь он столько знал, но почти ничем не захотел со мной поделиться!»

Чешуя драконихи зашуршала по камням, и она с глубокомысленным видом воздвиглась над Эрагоном.

«После того как мы оставили Тирм и на нас напали ургалы, — промолвила она, — Бром многое мне рассказал, но о некоторых вещах я пока умолчу. Сообщать их тебе нет необходимости. Бром беспокоился, чувствуя, что скоро умрёт, и не знал, кто станет учить и воспитывать тебя после его смерти. Но он назвал мне одно имя: Дормнад. Этот человек живёт в Гиллиде. Он может помочь нам разыскать варденов. Бром также хотел, чтобы ты знал: из всех жителей Алагейзии ты, по его мнению, более других достоин называться Всадником».

Глаза Эрагона тут же наполнились слезами. Более высокой похвалы он и не надеялся когда-либо получить из уст Брома.

«Я постараюсь с честью выполнить возложенную на меня миссию!»

«Ну и прекрасно».

«Значит, держим путь в Гиллид? — К Эрагону словно вновь вернулись прежние силы. Он даже плечи немного расправил. — А что насчёт Муртага? Как ты считаешь, стоит брать его с собой?»

«Мы обязаны ему жизнью. Да и в любом случае он нас обоих видел. Будем просто за ним присматривать, чтобы он — вольно или невольно — не выдал нас слугам Империи».

Эрагон был полностью с ней согласен. Он рассказал ей и о своём сне.

«Знаешь, меня этот сон очень встревожил. Я чувствую: времени у этой несчастной узницы совсем не осталось, и скоро произойдёт что-то ужасное. Уверен — ей грозит смертельная опасность. Но если б я знал, как её отыскать!»

«А что подсказывает тебе твоё сердце?» — спросила Сапфира.

«Моё сердце недавно умерло, — грустно пошутил Эрагон. — Но мне кажется почему-то, что темница находится к северу от Гиллида. Или даже в его северной части. Вот только как бы мне в следующий раз не увидеть во сне её могилу! Нет, этого нельзя допустить!»

«Почему?»

«Я и сам не знаю… — Он пожал плечами. — Просто когда я её увидел, то сразу почувствовал, сколь драгоценна её жизнь. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта жизнь оборвалась… А все-таки очень странно…»

Слушая его, Сапфира приоткрыла свою зубастую пасть, клыки её так и поблёскивали. Похоже, она улыбалась.

«Ну, что ты смеёшься?» — рассердился Эрагон.

Сапфира не ответила и, покачав головой, пошла прочь, мягко ступая огромными лапами.

Эрагон что-то недовольно пробурчал себе под нос и подошёл к Муртагу, чтобы сказать ему о принятом решении.

— Если ты найдёшь этого Дормнада, — сказал Муртаг, — и вместе с ним отправишься на поиски варденов, я с вами расстанусь. Для меня встреча с варденами не менее опасна, чем безоружным явиться прямо к Гальбаториксу в Урубаен, да ещё под звуки фанфар, возвещающих о моем прибытии.

— Ну, расставаться нам, я думаю, придётся ещё не скоро, — заметил Эрагон. — До Гиллида путь неблизкий. — Голос его чуть дрогнул, и он, прищурившись, посмотрел на солнце, желая отогнать грустные мысли. — Нам бы выехать прямо сейчас, пока не слишком жарко.

— А ты в состоянии пускаться в такой далёкий путь? — нахмурившись, спросил Муртаг.

— Мне нужно непременно что-то делать, иначе я сойду с ума! — воскликнул Эрагон. — Фехтовать, осваивать магическую премудрость, драться наконец — но не сидеть на месте, ковыряя пальцем в носу! Впрочем, сейчас у меня выбор невелик, уж лучше продолжить путь в седле.

Они затушили костёр, сложили вещи и вывели коней из пещеры. Эрагон передал поводья Кадока и Сноуфайра Муртагу и сказал:

— Ты ступай вниз, а я тебя догоню.

Муртаг стал неторопливо спускаться с холма, а Эрагон поднялся на вершину, то и дело останавливаясь и морщась от боли. На вершине он обнаружил Сапфиру. Они постояли у могилы Брома, отдавая ему последнюю дань уважения. «Не могу поверить, что его нет… и никогда не будет!» — плакало сердце Эрагона. И вдруг Сапфира, вытянув свою длинную шею, коснулась носом могильного камня, бока её заходили ходуном, и в воздухе разлилась негромкая мелодия.

Глыба песчаника в том месте, где она прикоснулась к ней, засверкала, точно покрывшись золотой росой, посветлела, и Эрагон в изумлении увидел, что на поверхности её проросли белые алмазные блёстки — точно бесценная филигрань. Солнечные зайчики, отбрасываемые драгоценными камнями, плясали на земле, а алмазы вспыхивали разноцветными огнями, вызывая лёгкое головокружение. Да и само надгробие сильно изменило свои очертания. Сапфира, удовлетворённо фыркая и склонив голову набок, любовалась своей работой.