Эрагон. Наследие

– Ах, я богат не только прожитыми годами, но и памятью о сотнях иных жизней, о любви и ненависти, о победах и поражениях, о полученных в битвах уроках, о бесчисленных ошибках – все это сохранилось в моей душе, и память постоянно нашептывает мне на ухо мудрые советы. В моей памяти хранятся тысячелетия, девочка. В истории Алагейзии не было другого такого, как я, даже среди эльфов.

– Как же это возможно? – прошептала она.

Гальбаторикс слегка шевельнулся в своем кресле.

– Не лукавь со мной, Насуада, и не вздумай притворяться. Я знаю, что Глаэдр отдал свое сердце сердец Эрагону и Сапфире и в настоящую минуту он сейчас там, среди варденов. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она с трудом подавила дрожь ужаса. То, что Гальбаторикс сам заговорил с нею о столь сокровенной тайне, что он, хоть и не в прямую, спокойно упомянул об источнике собственного могущества, уничтожило всякую надежду, еще теплившуюся в ее душе. Нет, он, разумеется, ни за что ее не отпустит!

И она краем глаза увидела, как он рукой с зажатой в ней латной перчаткой широким жестом обвел комнату и сказал:

– Прежде чем мы продолжим нашу беседу, я бы хотел кое-что рассказать тебе об истории этого места. Когда эльфы впервые появились здесь, они обнаружили некую щель или трещину, уходившую глубоко под те скалы, что высятся над равнинами, создавая некий естественный эскарп. Эти естественные укрепления весьма пригодились им для защиты от драконов, с которыми они тогда враждовали, а вот щель заинтересовала их по иной причине. Со временем они ее весьма оценили, случайно обнаружив, что пары, поднимавшиеся из нее, дают возможность тем, кто уснет где-нибудь неподалеку, хотя бы мельком, хотя бы не слишком ясно увидеть собственное будущее. И эльфы более двух с половиной тысяч лет назад построили прямо над той трещиной некое помещение, где в течение нескольких столетий – и даже после того, как эльфы покинули Илирию, – жила некая женщина-оракул. Обычно эта ясновидящая сидела точно на том же месте, где сейчас лежишь ты, и целые дни проводила в мире грез и видений о том, что было и что могло бы быть.

Со временем испарения, правда, несколько утратили свою силу, и ясновидящая вместе со своими помощниками покинула это место. Кто она была такая и куда потом направилась, никто не может сказать наверняка. Она не имела иного имени, кроме данного ей титула Ясновидящей, и некоторые легенды привели меня к тому, что она, по всей вероятности, не была ни эльфом, ни гномом. Скорее всего, это была представительница какой-то совсем иной расы, нам неизвестной. И пока она жила здесь, этот зал стали называть, как ты и сама, наверное, догадываешься, залом Ясновидящей. Так он называется и теперь – только теперь ясновидящей станешь ты, Насуада, дочь Аджихада.

Здесь говорят правду… и слушают правду, – продолжал Гальбаторикс. – Я не потерплю в этих стенах никакой лжи, никакого, даже самого безобидного притворства. Каждый, кого по моему приказанию укладывают на эту каменную плиту, становится предсказателем, очередным предсказателем в долгой череде здешних оракулов; и хотя многим казалось, что им слишком трудно играть эту роль, никто из них все же от нее не отказался. Не сомневаюсь, что и с тобой будет то же самое.

Ножки кресла скрипнули по каменному полу, и Насуада почувствовала у своего уха теплое дыхание Гальбаторикса.

– Я знаю, для тебя это будет весьма болезненное испытание, Насуада. – Теперь он говорил вкрадчивым шепотом. – Возможно, тебе придется перенести невероятные муки. Придется переделать себя, заставить свою гордость смириться. Но ты подчинишься мне. Я лучше многих понимаю, что нет на свете ничего труднее, чем изменить себе, переделать собственное «я», ведь я проделывал это далеко не единожды. Но не бойся: я буду рядом, я буду держать тебя за руку, я помогу тебе преодолеть все эти, столь мучительные, изменения. Тебе не придется совершать это странствие в одиночку. И ты можешь утешать себя твердой уверенностью в том, что я никогда тебе не солгу. Никто из нас не солжет друг другу – во всяком случае, в стенах этой комнаты такое совершенно невозможно. Ты, разумеется, имеешь полное право во мне сомневаться, но со временем сама придешь к пониманию того, что мне можно верить. Я считаю это место священным и скорее дам отсечь себе руку, чем захочу осквернить ту благородную идею, которая здесь воплощена. Ты можешь спрашивать все, что хочешь, и я обещаю тебе, Насуада, дочь Аджихада: ты на все получишь правдивый ответ. Как правитель этих земель, я клянусь тебе в этом.

Насуада стиснула зубы, пытаясь решить, что же сказать в ответ. Наконец сквозь стиснутые зубы она гневно прошипела:

– Я никогда не скажу тебе того, что ты хочешь знать!

Мощный, но какой-то замедленный хохот был ей ответом.