Эрагон. Наследие

– Вон как ты заговорил? А со мной что же будет? – спросила Насуада. – Ведь если Гальбаторикс выиграет войну, я стану его рабыней, и он будет приказывать мне все, что хочет! Так ведь? – Отвечать Муртагу явно не хотелось; она видела, как он напряжен, как сильно он сжал кулаки – так что выступили вены на тыльной стороне ладоней. – Ты не можешь сдаться, Муртаг! – воскликнула она.

– А разве у меня есть выбор? – крикнул он в ответ, и ему ответило гулкое эхо.

Насуада встала и посмотрела на него сверху вниз.

– Ты можешь сражаться! Посмотри на меня… Посмотри же! – Он неохотно поднял глаза. – Разве ты не можешь найти возможность ему сопротивляться? Можешь! Если даже данная тобой клятва помешает тебе, даже если она позволит тебе только самый крошечный бунт, то и это может оказаться ключом к уничтожению его власти над тобой. Ты говоришь, есть ли у тебя выбор? Можно, конечно, всю оставшуюся жизнь прожить, чувствуя себя беспомощным и жалким. Можно позволить Гальбаториксу окончательно превратить тебя в чудовище. А можно бороться! – Она, не стесняясь, раскинула руки, чтобы он мог видеть ожоги, покрывающие ее тело. – Неужели тебе нравится причинять мне боль?

– Нет, что ты! – вырвалось у него.

– Тогда сопротивляйся, черт тебя побери! Ты должен бороться, иначе утратишь все, даже собственное «я». И Торн тоже погибнет.

Она не отступила, когда Муртаг вскочил, ловкий и гибкий, как кот, и двинулся на нее. В итоге его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. На щеках у него ходили желваки, глаза гневно сверкали, дыхание со свистом вырывалось из груди. Таким Насуада не раз видела его и прежде и понимала: его гордость болезненно задета, и теперь ему более всего хочется стереть в порошок того, кто посмел его оскорбить. Ее, Насуаду. Было слишком опасно давить на него сейчас, но она понимала: иного такого шанса у нее не будет.

– Если я могу продолжать бороться, – сказала она, – то можешь и ты.

– Назад, на камень! – грубо приказал он, но она не умолкала:

– Я знаю, что ты не трус, Муртаг. Лучше умереть, чем жить рабом такого человека, как Гальбаторикс. По крайней мере, ты мог бы совершить доброе дело, и впоследствии люди всегда помнили бы твое имя.

– На камень! – прорычал он, хватая ее за руку и подтаскивая к серой плите.

Насуада не сопротивлялась. Он толкнул ее на каменное ложе, застегнул у нее на руках и ногах кандалы, затянул ремень на лбу и, выпрямившись, уставился на нее темными, какими-то дикими глазами. Сам он был более всего похож на туго натянутый канат.

– Ты должен решить, хочешь ли ты рискнуть своей жизнью, чтобы спасти себя, – снова заговорила Насуада. – Спасти себя и Торна. И это ты должен решить сейчас, пока еще есть время. Спроси себя: как бы Торнак поступил на твоем месте?

Не отвечая ей, Муртаг приложил ладонь к ее груди. Ладонь была очень горячей, и у нее внезапно перехватило дыхание. Почти шепотом он заговорил на древнем языке, и по мере того, как эти странные слова срывались с его губ, Насуаде становилось все страшнее.

Муртаг говорил, казалось, несколько минут, но, когда он умолк, она ничего особенного не почувствовала. Впрочем, это ничего не значило: она бы все равно не смогла определить, замешана ли тут какая-то магия.

Прохладный воздух коснулся ее груди в том месте, где только что лежала горячая рука Муртага. Он повернулся и пошел прочь, и она уже хотела его окликнуть – спросить, что он с нею сделал, – но тут он остановился и сказал:

– Это должно защитить тебя от боли. Почти при любых пытках. Но ты должна делать вид, что тебе по-прежнему больно, иначе Гальбаторикс обо всем догадается.

И с этими словами Муртаг исчез за дверью.

– Спасибо тебе! – прошептала ему вслед Насуада.

Она долгое время обдумывала этот разговор. Вряд ли его подослал Гальбаторикс. Хотя, конечно, такая возможность оставалась. Насуада чувствовала, что душа ее разрывается. Она не в силах была понять, хороший ли – хотя бы в глубине души – Муртаг человек или плохой? Она вспомнила короля Хротгара – в детстве он был для нее, как добрый дядюшка, – и то, как Муртаг убил его на Пылающих Равнинах. Затем она вспомнила рассказ Муртага о его детстве и о том, с чем ему пришлось столкнуться во дворце Гальбаторикса. А еще она вспомнила, как он отпустил Эрагона и Сапфиру, хотя легко мог тогда доставить их обоих в Урубаен.

И все же Насуада понимала: даже если Муртаг когда-то и был благороден и достоин доверия, то служба у Гальбаторикса – пусть и навязанная ему силой – вполне могла извратить его душу.

Под конец она решила, что не будет думать о прошлом Муртага и станет судить его по тем делам, которые он вершит сейчас, и только по ним. Хороший ли, плохой или и то и другое, но в данный момент он был ее потенциальным союзником, а ей очень нужна была его помощь. Прекрасно, если он ей поможет, но если он все-таки окажется обманщиком, то хуже, чем сейчас, ей уже не будет. Зато возможность с помощью Муртага бежать от Гальбаторикса, бежать из Урубаена стоила, безусловно, любого риска.