Эрагон. Наследие

– Понятия не имею! – Он пожал плечами и грустно усмехнулся. – И все же я это сделаю, чего бы мне это ни стоило. Но и ты должна пообещать мне, что не сдашься – по крайней мере до тех пор, пока я не попытаюсь тебя отсюда вытащить. Договорились?

– Но я вряд ли смогу снова вынести… это. Если он снова это принесет и посадит на меня, я скажу ему все, что он захочет, и принесу любую клятву.

– Этого ты можешь больше не опасаться. Гальбаторикс больше не собирается использовать ту мерзкую личинку.

– А что же он собирается использовать?

Муртаг помолчал. Потом все же сказал:

– По-моему, он хочет попробовать манипулировать твоим зрительным восприятием, а также твоим слухом, вкусом и прочими органами чувств. Если этого будет мало, он атакует твой разум. И в таком случае ты наверняка не сможешь долго ему сопротивляться. Да и вообще не сможешь. Никто и никогда этого не мог. Но пока что до этого еще не дошло, и я уверен, что сумею тебя спасти. Ты только не сдавайся! Продержись еще несколько дней. Да, хотя бы несколько дней.

– Как же я смогу продержаться, если сама себе теперь не доверяю?

– Есть одно ощущение или чувство, которого Гальбаторикс ни изменить, ни исказить не в силах. – Муртаг повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. – Ты позволишь мне проникнуть в твое сознание? Обещаю, что не стану читать твои мысли. Я хочу лишь, чтобы ты поняла, что именно чувствую я сам – по-настоящему, в глубине души. Чтобы ты смогла узнать мою душу… потом; чтобы ты смогла узнать меня самого… Это, возможно, понадобится нам обоим.

Насуада колебалась. Она понимала, что это поворотный момент в ее судьбе. Либо она согласится ему довериться, либо откажется, и тогда, возможно, потеряет свой последний шанс на спасение и будет вынуждена стать рабыней Гальбаторикса. Однако она всегда опасалась чьих бы то ни было проникновений в ее душу и никому этого не позволяла. А что, если Муртаг попытается убаюкать ее сознание и убедит ее снять оборону? Или, может, он просто надеется выудить нужные ему сведения, шаря в ее мыслях?

Но потом она подумала: «А зачем Гальбаториксу прибегать к подобным хитростям? Он все это с легкостью может проделать и сам. Муртаг прав. А я вряд ли смогу долго сопротивляться Гальбаториксу… Если я приму предложение Муртага, это, возможно, станет моим приговором, но если я откажусь, тогда мой смертный приговор неизбежен. Гальбаторикс в любом случае сломит меня. Это всего лишь вопрос времени…»

– Поступай, как считаешь нужным, – сказала она Муртагу. Тот кивнул и прикрыл глаза веками.

А Насуада принялась вспоминать про себя кусок одной поэмы, который всегда повторяла, желая скрыть свои истинные мысли или защитить свое сознание от чьего-то вторжения. Она сосредоточенно повторяла эти строки, готовясь в случае чего оказать Муртагу решительный отпор, и очень старалась не думать ни об одной из тех тайн, хранить которые было ее священным долгом.

Жил в Эльхариме человек желтоглазый.
Меня он учил: – Слухи – это проказа;
Слухи – демоны тьмы,
Они губят умы.
Ты не слушай тех демонов, детка,
Вот и будешь ты ночью спать крепко.

Когда Муртаг коснулся ее сознания, Насуада вздрогнула, замерла и снова, еще быстрее, начала повторять знакомый стишок. К ее удивлению, мысли Муртага показались ей странно знакомыми. Его сознание удивительно напоминало ей сознание… Нет, нет, она не должна вспоминать об этом человеке! И все же сходство было поразительным, как, впрочем, и отличия. И самое яркое из этих отличий – гнев, который, казалось, лежал в основе характера Муртага, как некое холодное черное сердце, зажатое в кулак, неподвижное, но порождающее такое количество ненависти и гнева, что эти чувства, растекаясь по венам, змеями опутывали его душу и разум. И все же его тревога, его искренняя забота о Насуаде сияли ярче этого гнева. И это ее окончательно убедило. Невероятно трудно, почти невозможно притворяться, лицемерить, показывая кому-то свое внутреннее «я». И Насуаде не верилось, что Муртаг способен так ее обманывать.

Как и обещал, он не предпринял ни единой попытки проникнуть в ее мысли или в ее воспоминания и уже через несколько секунд прервал их мысленную связь, вновь оставив ее наедине с собственными мыслями.

Открыв глаза, он посмотрел на нее и сказал:

– Ну вот. Теперь-то ты, наверное, сможешь меня узнать, если я вновь проникну в твои мысли?

Она молча кивнула.

– Это хорошо. Гальбаторикс способен на многое, но даже он не умеет имитировать чужое сознание. Я попытаюсь предупредить тебя до того, как он предпримет попытку изменить твое восприятие действительности, и мысленно свяжусь с тобой, как только он эти попытки прекратит. Таким образом, ему не удастся окончательно тебя запутать, и ты, надеюсь, все же сумеешь отличить реальное от вымышленного.

– Спасибо тебе! – Насуада попыталась вложить в эту короткую фразу всю силу своей благодарности.