Эрагон. Наследие

– К счастью, немного времени в запасе у нас пока есть, – сказал Муртаг. – Вардены отсюда всего в трех днях пути, а с севера к Урубаену быстро приближаются эльфы. Гальбаторикс сейчас наблюдает за подготовкой к обороне столицы, а потом будет обсуждать различные стратегические планы с лордом Барстом, командующим столичного войска.

Насуада нахмурилась. Она много слышала о лорде Барсте. Он пользовался поистине устрашающей репутацией среди придворных Гальбаторикса, хотя все считали, что ум у него весьма острый. Однако он был на редкость кровожаден и жесток. Тех, кто имел глупость ему противиться, он без малейших сожалений попросту стирал в порошок.

– А почему во главе его войска стоишь не ты? – спросила она.

– На мой счет у Гальбаторикса иные планы. Вот только со мной он ими пока что не делился.

– Долго он будет занят на подготовительных работах?

– Весь сегодняшний день и весь завтрашний.

– И ты думаешь, что успеешь спасти меня до его возвращения?

– Не знаю. Возможно, и не успею. – Они помолчали. Затем Муртаг сказал: – Знаешь, я бы хотел задать тебе один вопрос: зачем ты убила этих людей? Ведь ты же понимала, что выбраться из цитадели не сможешь. Неужели только для того, чтобы насолить Гальбаториксу? Он так и сказал.

Насуада вздохнула и, оттолкнувшись от груди Муртага, села прямо. Он с некоторой неохотой убрал с ее плеча руку, и она, шмыгнув напоследок носом, посмотрела ему прямо в глаза.

– Не могла же я просто так лежать, как бревно, и позволять ему делать со мной все, что он захочет! Я должна была сопротивляться, драться; я должна была показать ему, что он меня не сломил. Да, я действительно хотела причинить ему боль – любым способом, каким только смогу!

– Значит, тобой действительно руководила просто злоба?

– Отчасти. Ну и что? – Она ожидала от него презрения, возмущения или еще чего-то подобного, однако он оценивающе посмотрел на нее, и губы его изогнулись в понимающей усмешке.

– Ну что ж, тогда я вынужден признать, что это была отличная работа! – сказал он.

Она не сразу, но все же улыбнулась в ответ и пояснила:

– И потом, все-таки в глубине души я надеялась, что у меня есть хоть какой-то шанс и я смогу убежать.

Муртаг фыркнул:

– Ну да, а драконы смогут начать травой питаться!

– И все равно я должна была попытаться!

– Да, я понимаю… И я бы сделал то же самое, если б мог. И пробовал – когда близнецы еще только притащили меня сюда.

– А потом? А теперь?

– Нет, теперь не могу. Но даже если б мог – какова была бы цель моего освобождения?

На это у Насуады ответа не было. Они помолчали; потом она попросила:

– Муртаг, если ты не сможешь освободить меня, тогда пообещай, что поможешь мне спастись… иным способом, хорошо? Я бы не стала просить тебя… не стала бы взваливать тебе на плечи столь тяжкое бремя, но твоя помощь может оказаться бесценной, особенно если у меня не будет возможности сделать это самостоятельно. – Она сурово поджала губы, но он и не думал прерывать ее. – Что бы ни случилось, я не позволю себе стать игрушкой Гальбаторикса, его рабыней! Я пойду на все, лишь бы избежать подобной участи. Ты можешь это понять? – Он слегка кивнул. – Ты мне поможешь? Ты даешь мне слово?

Муртаг потупился, сжимая кулаки; дыхание его стало хриплым.

– Да, я даю тебе слово, – выдохнул он.

Муртаг был не особенно разговорчив, однако Насуада вскоре сумела его разговорить, и они довольно долго болтали о всяких пустяках. Муртаг рассказал ей, как он переделал седло для Торна, которое подарил ему Гальбаторикс, – этими усовершенствованиями он по праву гордился. Они позволяли ему гораздо быстрее вскакивать в седло и спрыгивать с него, а также без малейшего неудобства пользоваться в полете мечом. А Насуада рассказывала ему о лабиринте рыночных улиц Аберона, столицы королевства Сурда, и о том, как в детстве частенько удирала от няньки, чтобы этот лабиринт исследовать. Ее любимцем был один торговец-кочевник по имени Хадаманара-но Дачу Таганна, хотя он настоял, чтобы она называла его просто Таганна, как звали его в семье. Этот Таганна торговал всякими ножами и кинжалами и с огромным удовольствием показывал ей свои товары, хотя она никогда ничего не покупала.

Чем дольше они с Муртагом беседовали, тем легче и свободней текла их беседа. Несмотря на весьма неприятные обстоятельства, Насуада обнаружила, что ей очень приятно с ним разговаривать. Он был умен, хорошо образован и обладал цепким умом и житейской смекалкой, что было особенно ценно в нынешнем ее, весьма затруднительном, положении.

Муртагу, похоже, беседовать с нею было ничуть не менее приятно. И все же в какой-то момент оба поняли, что ведут себя глупо и беспечно, продолжая болтать о пустяках. Их вполне могли застать врасплох, и Насуада нехотя вернулась на свое каменное ложе, позволила Муртагу застегнуть ее оковы и прикрепить голову ремнем к проклятой серой плите.

Когда он собрался уходить, она вдруг окликнула его. Он замер в дверях, потом обернулся и вопросительно посмотрел на нее. Насуада, собрав все свое мужество, все-таки задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке: