Эрагон. Наследие

Количество костей, разбросанных по земле, потрясло Эрагона. До этого момента он все-таки полностью не сознавал ни того, сколь велика была эта битва, ни того, как много драконов некогда существовало на земле. Это зрелище вызвало в его душе новую вспышку ненависти к Гальбаториксу, и он в очередной раз поклялся, что увидит правителя Империи мертвым.

Сапфира нырнула в полосу тумана, и по краям ее крыльев возникли белые водовороты – точно в небе вдруг забили пенные ключи. Затем навстречу ей понеслась полоса заросшей травой земли, и она тяжело приземлилась, неловко подогнув правую лапу и завалившись набок. Никогда еще она не садилась так неуклюже, ударившись плечом и грудью и с такой силой вспахав когтями землю, пытаясь затормозить, что Эрагон наверняка наделся бы на торчавший перед ним шип, если бы его не спасла магическая защита.

Сумев наконец остановить скольжение вперед, Сапфира некоторое время лежала без движения – она была оглушена столь резкой посадкой, – потом медленно повернулась, встала на лапы, свернула крылья и низко присела, нахохлившись. Ремни седла так и заскрипели, и этот звук показался Эрагону неестественно громким в той тишине, что царила здесь, в центральной части острова Врёнгард.

Эрагон распустил ремни на ногах и спрыгнул на землю. Земля была мягкой и влажной. Поскользнувшись, он упал на колени и с некоторым удивлением воскликнул: «Мы долетели!», а потом подошел к Сапфире, ласково погладил ее длинную морду обеими руками, прижался к ней лбом и сказал: «Спасибо тебе».

Она посмотрела ему прямо в глаза, затем веки ее с легким щелчком сомкнулись, и где-то глубоко в горле и в груди у нее стало зарождаться довольное пение-мурлыканье.

Приласкав Сапфиру, Эрагон отпустил ее и огляделся. Поле, на котором приземлилась Сапфира, находилось где-то на северной окраине Дору Арибы. В траве валялись куски потрескавшихся каменных плит – некоторые из них были величиной с Сапфиру, – и Эрагон вздохнул с облегчением, понимая, как им повезло, ведь, задев за такой «камешек», дракониха могла сильно пораниться.

Дальше от города поле, простиравшееся вверх по склону холма, сменялось лесом. У подножия холма виднелась просторная, выложенная плитами площадь, а на дальнем, северном, краю площади высилась огромная груда обтесанных каменных плит, занимавшая, наверное, с полмили. Некогда это гигантское здание, видимо одно из самых больших на острове, было, возможно, и самым красивым: среди квадратных плит, из которых были сложены его стены, Эрагон заметил десятки рифленых колонн и чудесные резные панели с резными изображениями виноградных лоз и цветов. Там же было множество статуй, правда, у большей части не хватало какой-нибудь части тела, словно и статуи тоже участвовали в том грандиозном сражении.

«Здесь была наша библиотека, величайшая в мире, – сказал Глаэдр. – И вот что от нее осталось после того, как Гальбаторикс ее разграбил и уничтожил».

Эрагон медленно поворачивался, осматривая все вокруг. К югу от библиотеки он заметил скрывающиеся в густой дикой траве тропинки, явно кем-то недавно протоптанные. Тропинки вели от библиотеки в яблоневый сад, так разросшийся, что за ним ничего не было видно, кроме каменной скалы, похожей на зазубренный наконечник копья; скала возвышалась над землей футов на двести, и на ее колючих выступах виднелись узловатые кусты можжевельника.

Испытывая неожиданно сильное возбуждение, Эрагон спросил, уже почти уверенный, что это так и есть:

«Это она? Это скала Кутхиана?»

Он прямо-таки чувствовал, как Глаэдр его глазами вглядывается в скалу. Потом старый дракон сказал:

«Она кажется мне смутно знакомой, но я никак не могу вспомнить, где я мог ее видеть раньше…»

Дальнейших подтверждений Эрагону не потребовалось.

«Пошли!» – решительно сказал он и двинулся сквозь густую высокую траву к ближайшей тропинке.

Собственно, это была даже не тропинка, а садовая дорожка, некогда вымощенная камнями, так что трава там оказалась не такой густой, да и земля, насквозь пропитанная дождями, под ногами больше не разъезжалась. Сапфира следовала за ним по пятам, и они вместе прошли через тенистый яблоневый сад, ступая очень осторожно, потому что им обоим показалось, будто деревья вокруг напряженно прислушиваются. Мало того, было что-то зловещее в форме их ветвей, словно они только и ждали возможности схватить незваных гостей, как крючковатыми когтями, концами своих ветвей.

Эрагон невольно вздохнул с облегчением, когда наконец этот странный сад остался позади.

Скала Кутхиана высилась на краю просторной поляны, покрытой зарослями спутанных розовых кустов, чертополоха, ежевики и болиголова. А дальше, за скалой, рядами стояли высоченные ели с тяжелыми поникшими ветвями, и этот темноватый лес простирался до подножия одной из гор, буквально нависавшей и над скалой, и над поляной. Из леса доносилось сердитое стрекотание белок, но самих зверьков видно не было; Эрагон не заметил ни одной усатой беличьей мордочки.