Эрагон. Наследие

Роран ничего больше не видел, кроме вражеских солдат перед собой и скользкой от крови булыжной мостовой под ногами. И ничего не чувствовал, кроме привычной тяжести молота в руке. Он бил и крушил направо и налево; он приседал, замахивался и вдребезги разбивал человеческие головы; он рычал и орал; он убивал, убивал, убивал, пока, к собственному удивлению, не обнаружил, что перед ним никого нет. Молот с глухим стуком ударил в землю, высекая из булыжника искры, и от этого удара всю его руку до плеча пронзила боль.

Роран тряхнул головой, пытаясь прояснить затуманенные кровавой схваткой мозги; он в прямом смысле прорубил себе проход в гуще людей.

И, обернувшись, увидел, что большинство варденов по-прежнему яростно сражаются с воинами Гальбаторикса, которых отчего-то никак не становится меньше. С устрашающим воплем Роран вновь ринулся на врага.

На него тут же разом напали трое солдат – двое с копьями и один с мечом. Роран хотел выбить у него меч, но поскользнулся, наступив на что-то мягкое и мокрое, и сумел нанести удар лишь по коленям противника. Тот подпрыгнул, отступил, снова замахнулся мечом и, наверное, успел бы рубануть Рорана, но тут к ним подскочил какой-то эльф и несколькими взмахами меча обезглавил всех троих.

Лишь после этого Роран понял, что это не эльф, а эльфийка, та самая, с которой он разговаривал у городских стен; теперь она была настолько покрыта вражеской кровью, что ее было не узнать. Он не успел даже поблагодарить ее – она тут же метнулась назад, и ее меч, точно призрак, вновь со свистом взметнулся в воздух.

Роран уже не впервые видел эльфов в бою и давно пришел к выводу, что каждый из них стоит по крайней мере пятерых людей, и при этом эльфы еще и магией владеют. Что же касается ургалов, то даже своим не стоило попадаться им на пути. Особенно страшны были куллы, которые в пылу сражения, похоже, не в состоянии были различить, кто его враг, а кто союзник. Этим огромным рогачам ни чего не стоило прикончить кого угодно, да же не заметив этого. Роран видел, как один ургал раздавил вражеского солдата, просто прижав его коленом к стене здания. А куллы запросто сносили вражеским солдатам голову, ударив их в шею ребром щита.

Уличный бой продолжался всего несколько минут, и вскоре на мостовой остались только мертвые.

Смахнув пот со лба, Роран осмотрел опустевшую улицу из конца в конец. На ее дальнем конце еще виднелись остатки того отряда, который они только что наголову разгромили, внезапно вынырнув из боковых переулков; оставшиеся в живых солдаты спешили присоединиться к основному войску. Их, конечно, нетрудно было бы и догнать, но Роран решил, что более выгодно будет направиться туда, где, по всей видимости, состоится основное сражение, и напасть на врага с тыла, тем самым ошеломив его и нарушив целостность его рядов.

– Сюда! – крикнул он, поднимая молот и устремляясь по боковой улице к окраине города.

Мимо просвистела стрела, со звоном вонзившись в край его щита. Он поднял глаза и успел заметить чей-то силуэт, мгновенно исчезнувший за коньком крыши.

Когда улица вывела их на площадь перед разрушенными городскими воротами, глазам Рорана открылось столь ошеломительное зрелище, что он на мгновение замер на месте, не зная, как быть дальше.

Обе армии сошлись и настолько смешались друг с другом, что невозможно было определить, кто где; все ряды были нарушены, не было даже понятно, где передний край сражения. Алые туники воинов Гальбаторикса рассыпались по всей площади поодиночке и группами; бой шел на всех прилегающих к площади улицах, обе армии расплылись по городу, точно пятна краски на воде. В гуще сражающихся Роран заметил и несколько котов – самых обыкновенных, не котов-оборотней! – которые нападали на воинов Гальбаторикса с такой пугающей, дикой свирепостью, какой мог бы позавидовать даже кулл. Эти обыкновенные коты, как догадался Роран, следовали указаниям котов-оборотней.

А в центре площади на большом сером жеребце восседал лорд Барст, и в округлой нагрудной пластине его доспехов отражался огонь пожарищ. Барст время от времени, как бы лениво, взмахивал своей чудовищной булавой, но каждый раз убивал по крайней мере одного вардена. Стрелы, выпущенные в него, вспыхивали оранжевым пламенем и исчезали; мечи и копья отскакивали от него, словно он был сделан из камня, и даже могучему куллу оказалось не под силу вышибить его из седла. Роран с изумлением увидел, как Барст одним взмахом булавы размозжил этому куллу голову, и под этим ударом огромные рога кулла хрустнули, точно яичная скорлупа.