Эрбэ, или Спящая магия

Элиас просыпался на рассвете, будимый теплым дыханием преданного ему золотистого друга. И, по какой-то неведомой ему самому причине таская с собой по всюду чистый пергамент, украденный из кабинета директора, он пропадал большое количество времени в библиотеке, упрямо перебирая увесистые, запыленные временем талмуды, дабы избежать встреч с Маркусом.

Библиотека стала тем самым убежищем, где мальчик чувствовал себя уютно и спокойно. Высокие длинные стеллажи, тянущиеся стройными рядами, казались бесконечными, заботливо пряча невысокую примостившуюся на голом полу фигурку в алой мантии. А крошечный сутулый библиотекарь неопределенного возраста, уныло расположившийся за стойкой выдачи книг, по своему обыкновению мирно клевал своим длинным крючковатым носом с каким-то чудом держащемся на кончике замутненным и треснувшим у краев пенсне во всегда раскрытую книгу.

На занятиях, которые представляли собой по большей частью лекции, Элиас садился в другой конец комнаты, подальше от Маркуса. Тот, по-видимому, старался следовать тому же принципу, делая вид, что мальчика не существует, и не пытался осуществить никакой попытки к примирению. Это Элиаса вполне устраивало, поскольку отсутствие способностей к выявлению своих магических резервов совсем не стимулировало его делиться силами с каким-то скользким шарлатаном. А в библиотеке по вечерам, когда там не оставалось ни единой души, мальчик делал безуспешные потуги проявить свою скрытую магическую энергию и доказать другим и прежде всего себе, что он не гибридная насмешка природы, а полноценный маг и гордый представитель двух существующих рас, чье смешение осуждалось по сей день.

Несколько раз он слышал презрительные насмешки со стороны агрессивно настроенных одноклассников по поводу его происхождении и злоба на гнусного, не в меру болтливого пустоголового Маркуса (кроме него рассказывать больше было просто некому) ядовитым червем медленно разрасталась и нещадно пожирала его изнутри. Элиас стал никому ненужным безродным и увечным парией в этом недружелюбном к убогим магическом мире.

Единственная надежда оставалась на Элис, которая к страшному разочарованию мальчика совсем пропала из виду и даже не появлялась на ежедневных, ставших тихим адом для Элиаса, занятиях.

Субботним утром, как и предупреждала запись, выведенная в начале недели в фолианте, оккупированного полностью Маркусом, Элиас проснулся от сильного хлеста по его мягкому месту летающим по воздуху кнутом и, взвыв сиреной, выскочил прямо в пижаме в коридор, преследуемый остервенелым свистом охотящегося за его задом безжалостного карателя.

По дороге до черного входа в маленький сквер встретилась лишь сонная Карла, облаченная в длинную бархатную пижаму, по-видимому, направляющаяся в располагающуюся в конце коридора банную комнату. Та лишь безразлично кивнула в знак приветствия удирающему от настойчивой плети запыхавшемуся мальчику и продолжила свой путь.

Элиас пулей вылетел на улицу и поспешно задвинул засов железной двери, преграждающей проход шальному кнуту. Морозное ноябрьское утро невероятно освежало и бодрило еще не проснувшийся разум. Первые снежинки пушистыми хлопьями порхали в воздухе и танцующим движениям , словно выполняя балетные па, оседали на макушке. Элиас с восторгом раскинул пошире руки и подставил лицо колючим кристалликам, с каким-то иступленным наслаждением глотая холодные ворсинки в отчаянном стремлении продлить эти мгновения подольше. Босые ступни, казалось, не ощущали застывшую землю, и грелись от одних только радостных мыслей, наполняющих разум мальчика.

Внезапно раздалось легкое покашливание, и магия утра рассеялась в холодном воздушном потоке, заставив испытать парня на себе горечь утраты. Элиас резко обернулся и увидел ту, которая тревожила его воспаленное сознание последние дни. Элис расположилась неподалеку на лавке, положив подбородок на покоящиеся на коленях руки, и в какой-то отрешенной задумчивости наблюдала за каждым движением мальчика.

Элиас расправил плечи и в немом изумлении воззрился на непонятно как появившуюся в огороженном со всех сторон стенами сквере. Девочка же не торопилась начинать разговор. Машинально поправив выбившуюся из аккуратного хвоста прядку, Элис вернула руку в первоначальную позицию, положив снова подбородок на ладонь.

– Я тебя давно не видел, – подал голос Элиас, устав играть в молчанку.

– Потому что меня не было в школе, – Элис меланхолично начертила носком туфли треугольник на земле и склонила голову набок. Мальчик впервые видел у нее такой потухший, безучастный ко всему взгляд.

– Хочу признаться, – произнесла чуть слышно девочка, и сердце мальчика сжалось в необъяснимой тревоге. – А я ведь ненавижу своего отца. Он довел мою мать до смерти. Все говорят, что он чудовище, а я молчу. Мне нечего сказать в ответ.

Слезы заблестели в уголках васильковых глаз и Элис вытерла их подолом черного ситцевого платья. Элиас застыл в немом оцепенении, неожиданно испытывая необыкновенное чувство духовного родства с этой странной девочкой с потерянным взглядом.