Эректорат депутата Чичикова

— Да, в общем-то, и не дело вовсе, а так, просьбишка одна…

— Так излагайте, не томите.

Чичиков начал издалека. Он поведал о том, что ещё в начале века Россия была очень богата и влиятельна, но затем, вследствие известных причин, её развитие затормозилось, держава пришла в упадок, и только нечеловеческие усилия тогдашнего руководства помогли вернуть ей если не богатство и процветание, то хотя бы страх и уважение соседей. С теплотой и сердечностью отозвался он о процессе коллективизации, являвшемся, по его словам, ничем иным, как реставрацией крепостного права. Рассказывая о пережитой войне, он особенно упирал на руководящую и направляющую роль коммунистической партии и партийного руководства. Тем обиднее было, уверял Чичиков, обвинять их в произошедшем развале Империи. Далее он прошёлся по процессу перестройки, похвалил либерализацию экономики, поругал гласность, помянул оба путча («Ведь идея-то была хорошая!»). Наконец он напомнил о произошедшем по вине политиков экономическом кризисе и дефолте, в результате которого рубль, спокойно до поры летавший в валютном коридоре, вошёл вдруг в крутой штопор и обещал вот-вот разбиться, поранив осколками половину страны. Тут он весьма лестно отозвался о новом руководстве, коему («с вашей, глубокоуважаемый Михаил Семёнович, мудрой помощью…») неимоверными усилиями удалось остановить сползание страны в пропасть. Однако, такое укрепление России, по словам гостя, никак не могло устроить заграничные страны.

— Поверьте, Михал Семёнович, уж я-то их знаю. Сколько натерпелся за честность свою, будучи на службе по таможенной части…

И вот эти враги, имея, безусловно, мощный экономический ресурс, сейчас пытаются подорвать могущество страны изнутри, внедряя кругом, даже в Думу, о чём у гостя есть твёрдые документальные подтверждения (тут пухленький Чичиков выразительно похлопал ладошкой по портфелю на коленях), своих агентов, и подставляя нашей молодёжи свои ценности.

И вот, в этот критический момент, утверждал Павел Иванович, обязательно должна возникнуть новая политическая партия, кояя, будучи незапятнанной никакой антинародной деятельностью и, впитав в себя всё лучше, как от коммунистов, так и от демократов, возьмёт на себя управление страной.

— Так вы, стало быть, собираетесь новую партию создать?

— Создал уже. Вот, извольте видеть, устав, вот программа… Называется НРПКД — народная Российская партия коммунистов-демократов. Вот списочек инициативной группы. Всё люди уважаемые, мастеровые. Вот Пробка Степан, плотник. Вот Милушкин, кирпичник. Максим Телятников, сапожник, Еремей Скороплёхин, бизнесмен. А партийной кассой у нас заведует Елисаветъ Воробей.

— Постойте, Павел Иванович! Да это ж те самые мёртвые души, что я вам давеча продавал.

— Несуществующие, — смягчил Чичиков. — Ну так что ж, что они в реальности не существуют. На бумаге-то они есть все. Вот, пожалуйста, паспортные данные, прописки, места работы. Всё правильно, всё по закону. А что насчёт реальности, так мы же с вами Михайло Семёнович, доподлинно знаем, что нет ничего более призрачного, чем наша реальность. Ведь как бывает: жил-жил человек, да вдруг умер, и памяти о нём не осталось. А бывает и наоборот: не было человека никогда, а все о нём знают, все помнят…

Хозяин кабинета на некоторое время задумался, постукивая пальцами по столу. Чичиков почтительно ждал. Наконец Собакевич поднял голову и решительным голосом сказал:

— Ну что ж, идея ваша интересная.

— Однако смею заметить, какая бы сильная и популярная партия не была, а пробиться ей к власти, не имея влиятельного покровителя, будет сложно, почти нереально.

— Значит вы, — Собакевич нахмурился, — хотите, чтобы я вас провёл в Государственную Думу.

— Именно так, — Чичиков поднапрягся и усилил дежурную улыбку до улыбки умиленного обожания.

— Извольте, я могу. Однако это будет довольно затруднительно в моём нынешнем положении, а поэтому я попрошу вас об ответной услуге.

— …?

— А именно: на предстоящем назначении Премьер-министра ваша партия поддержит мою кандидатуру.

От неожиданности Чичиков чуть не подпрыгнул. «Так ведь я сам туда…», — хотел было воскликнуть он, но вовремя сдержался.

— Помилуйте, Михайло Семёнович, как же можно, за такой, можно сказать, пустяк, за такую безделицу требовать поддержки в таком тонком государственном вопросе!!!

— Хорош пустяк! Я же Вам, Павел Иванович, не лапти предлагаю, а депутатский мандат, не на дискотеку вас ввожу, а в Государственную Думу — высший орган власти. Но если вам этого кажется мало, извольте, я готов добавить вам к этому одно кресло сенатора.