Эректус

Анна едва их слушала. Она больше не допускала никаких сомнений: вирус, который поразил этих животных, вызвал эволюционную регрессию, похожую на ту, которой подвергся динозавр с перьями, найденный ею в Новой Гвинее. Это и объясняет хронологическое отклонение. Осталось доказать повторяемость явления. Вирус поразил животных десять миллионов лет назад и сейчас. Значит, дважды. По крайней мере, дважды…

Анна, загипнотизированная увиденной картиной, прошептала:

– Вирус, вызывающий регрессию в эволюционной цепи… С ума сойти! И заразиться может любой вид?

Лукас с нетерпением обратился к ней. Впервые за последние два дня он, казалось, не способен был здраво действовать.

– Вы догадывались об этом, ведь так? Ваша теория заключалась именно в этом?

– Несомненно. Но попытаться понять то, что произошло десять миллионов лет назад, – это одно, тогда как здесь…

– Все, происходящее тут, реально может многое изменить. А в случае глобальной эпидемии, я даже не решаюсь представить… Мне нужно переговорить с Гордоном при первой же возможности. Мы можем вернуться?

Поскольку Анна скривилась, вмешался Дэни Абикер:

– Не волнуйтесь, экземпляры, которые вас так интересуют, никуда не исчезнут. Мы расставили вокруг озера смотрителей. Судя по их наблюдениям, животные практически никогда не выходили из этих окрестностей.

Они поспешили отправиться к пикапу, как вдруг душераздирающий рев снова приковал их внимание к необычному месту. Анна уловила озабоченность Абикера. Она была уверена в том, что директор приюта не все им рассказал.

– Что происходит? Похоже на тревожный зов.

– Так оно и есть. Приходят другие…

– Какие такие другие?

Не успел африканер ответить, как Лукас дал им сигнал поторопиться.

– Смотрите, гомфотерии отступают. Словно они боятся!

От лесной опушки отделилось стадо слонов и помчалось к озеру, поднимая столбы пыли. Они рычали и ревели, а их огромные уши могущественно вздымались в воздухе. Трое из четырех гомфотериев удрали, а последний не решался войти в воду, чтобы спастись. Монье разрывалась между восхищением и плохим предчувствием. Она пыталась понять, почему слоны собирались напасть на своих давних родственников? Видели ли они друг в друге противников? Врагов?

Шесть толстокожих стали в полукруг с намерением затолкать гомфотерия вглубь озера. Вода доходила последнему до рта. Напуганное животное, оцепенев от ужаса, начало жалобно трубить, так как не в силах было противостоять опасности.

– Почему слоны выглядят такими агрессивными?

Абикер пожал плечами с неким фатализмом:

– Подобное явление происходит уже не впервые. Исходя из первых наблюдений, внедрение нового вида дестабилизирует экосистему. Слоны – консервативные животные. Мы уже могли это наблюдать во время их ежегодной миграции. Систематически они ходят в саванну по одному и тому же самому маршруту и впадают в неописуемый гнев, если что-то оказывается у них на пути. Каждый год нововозведенные поселки и свежевозделанные поля разоряются взбешенными стадами.

– Другими словами, они воспринимают ваших «доисторических» животных как противников, а не как себе подобных?

– Возможно… Попробуйте-ка догадаться, что происходит в голове слона, – вздохнул Дэни. – Из года в год тысячи туристов совершенно спокойно ездят по парку. И потом вдруг без видимой причины какой-нибудь автомобиль оказывается жертвой нападения. Из-за чего? Может, из-за цвета кузова или движений пассажира? Если вам удастся понять, что творится в этих чертовых головах, дайте мне знать…

В отчаянном порыве гомфотерий смог вернуться на берег. Но ненадолго. Слоны догнали его и снова окружили.

Анну переполняла жалость. Судя по обреченно поникшей огромной голове, животное догадывалось, что у него не было выхода.

– Но почему он не защищается?

– Шесть против одного. У него нет шансов.

Когда крупный слон приступил к делу, Анна предпочла закрыть глаза.

* * *

По дороге назад равнина, усеянная акациями-зонтиками, вдруг показалась ей враждебной. Анна больше не воспринимала мир по-прежнему. Что происходит? Лукас оторвал ее от размышлений:

– Считаете ли вы, что можно провести параллель между вирусом, который заразил всех этих животных, и феноменом регрессии, предполагаемым вами?

– Да, без сомнения. Единственное, что меня беспокоит, – это…

– Вирус?

Анна кивнула и продолжила:

– Я никогда не могла себе представить, что такие животные, как мой динозавр с перьями, могли регрессировать под воздействием микроорганизма. Я, скорее, была склонна к мысли о дефекте генофонда, некой наследственности, которая по неизвестной причине поразила одно поколение. Как суператавизм, который наделил поколение признаками предков… Но здесь…

Анна откинула голову на сиденье, прикрыв глаза. От усталости ее пробирала дрожь. Полусфера заходящего солнца отражалась розовой вспышкой на горизонте. Ветер стих, и воздух словно застыл. Только несколько теней летало в воздухе – это были грифы, вероятно, привлеченные падалью. Внедорожник покачивался на дороге, преодолевая ухаб за ухабом. Вдруг молодая женщина заметила нечто любопытное.

– Остановитесь!