Ерёменко Вблизи сильных мира сего

Хитрый лис сам завёл разговор о фильме. Видно, он для него — чрезвычайно важная акция. От грузин я слышал, что Шеварднадзе "принимал личное участие в судьбе фильма, начиная от сценария и кончая съёмками". Возможно, это тот самый белый конь, на котором он въедет в Москву.

8. Легенды и действительность

Объявленная весной 1985 года Горбачёвым перестройка набирает словесную силу. Шумит печать, ТВ, радио, льются потоки речей на собраниях, съездах, активах, а дела не двигаются, и уже главный прораб перестройки А.Н. Яковлев злобно кликушествует: "Перестройка пробуксовывает!" и подталкивает самого Горбачёва к "решительным действиям".

По его инициативе то в Кремле, то в здании ЦК собирают "узкие" и "широкие" совещания руководителей средств массовой информации.

Теперь они проводятся по другому сценарию. Их ведёт генсек! Выступают сами участники. Правда, каждый предупреждён клерками из ЦК, о чём он должен говорить. Но речей никто не проверяет предварительно.

К тому же на этих совещаниях можно задавать вопросы. Позволяются даже реплики с мест. Всё это — завоевания демократии!

Особенно неистовствуют на этих "сборах у самого трона" молодые (не по возрасту, а по времени работы) редактора журналов: "Огонька" — Коротич, "Знамени" — Бакланов, "Нового мира" — Залыгин. Им всё в новинку. На каждом совещании они обязательно на трибуне. Их благосклонно с кивками высоких голов и с поощрительными репликами слушают из президиума.

И вот, уже осмелев, ретивые редакторы газет и журналов не только призывают "решительно перестраиваться", но и гневно разоблачают "врагов перестройки".

Гриша Бакланов пугает "готовящимися по всей стране еврейскими погромами", а Виталий Коротич борется с консерваторами и взяточниками в самых верхних эшелонах партийной власти. Залыгин говорит о "непреходящей и решающей роли интеллигенции в перестройке".

Противно и грустно присутствовать на этих совещаниях, похожих на шабаш рвущихся к власти коллег-писателей. Им-то, творческим людям, зачем всё это? Мягко говорю Грише Бакланову (мы всё ещё дружны с ним) об этом. Но где там!

Мои старшие друзья — и Гриша Бакланов, и Сергей Павлович Залыгин — обижены тем, что они всю жизнь держали в руках только перо и не было у них архимедовских рычагов — журналов.

И вот — дорвались! Коротич, Адамович сбежали из своих республик и теперь наводят порядок в Белокаменной.

Нет, я больше не ходок на эти сборы. Благо, знаю, как выбиться из обоймы приглашаемых: надо пропустить "по уважительной причине" два-три совещания подряд, и ты вылетаешь. Новые списки составляются на основе старых. Если ты не рвёшься, тебя уже и не приглашают, забыли...

А хитрый лис Шеварднадзе уже в Москве! Что было его белым конём, сказать трудно. Но на память приходит случай, произошедший с Молотовым. На одном из заседаний Политбюро Каганович сильно расхваливал Сталина как выдающегося организатора нашей промышленности. Молотов решил переплюнуть коллегу и начал хвалить Сталина с позиций вождя партии и народа, которому пришлось работать ещё при Ленине.

Сравнения вождей у него шли в пользу ученика. Ученик превзошёл своего учителя. Ленин — дворянин, а Сталин — выходец из народа; Ленин — чистый теоретик, а Сталин свою теорию претворяет в практику; Ленин — сложный человек, а Сталин прост, как правда...

Сталин оборвал панегирик и пожурил Молотова: "Не надо сравнивать вождей. Каждый из них велик по-своему".

На следующий день Сталин начал называть Молотова "наш Вячеслав".

Возможно, и та осанна Эдуарда Амвросиевича, которую он пел на съезде Горбачёву, запала в душу Михаила Сергеевича. Но это всё же лишь один из коньков, на которых лис взобрался на партийный Олимп.

Когда теперь думаю о путях прорыва в высшие эшелоны власти, прорыва тех, кого я знал и видел в разных ситуациях, то не могу утверждать, что это происходило случайно. Его величество Случай, конечно, имел значение... Но были и определённые закономерности. Их порождала сама система. Эти закономерности надо было соблюсти и выдержать. Иначе хода не было. Сколько их сорвалось по пути? Несть им числа! И только единицы добирались до самого Верха.

Но среди них были и чемпионы. Они удерживались, когда рушились сами Вершины, успевая перескочить с гибнущей на восходящую. Это уже высший класс, и высший пилотаж, и мастерство. Оно удавалось только "серым кардиналам", какие стояли за спинами "Монбланов". Так когда-то называл себя и Бухарина Сталин. Стояли и манипулировали...

Такими были Анастас Микоян и Михаил Суслов. Последний взошёл на Олимп ещё при Сталине, а потом удерживался на нём в течение трёх десятилетий, при всех правителях страны, вплоть до Горбачёва. О Микояне в народе говорили: "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича". Но о нём я уже упоминал. Теперь о Суслове.