Ерёменко Вблизи сильных мира сего

Нас привезли на гражданскую панихиду супруги Суслова. Мы должны были изображать скорбящий народ. Зал клуба ЦК завешан чёрным крепом, траурная музыка. Всё как на гражданских панихидах. Перед гробом ряд стульев. На одном из них сам засушенный, измождённый трудами и жизнью аскета (эта легенда активно пропагандировалась) Суслов. Рядом дочь. Зять, ещё кто-то из родных и внуки (двое или троё, не помню точно). Дети лет десяти-двенадцати в тёмной школьной форме с красными пионерскими галстуками.

О них тоже легенда. Дед держит их в строгости: учатся в обычной школе, никаких поблажек в жизни. Сама скромность и простота.

Мы заполнили зал, стоим, смотрим. Глупее состояния в жизни я ещё не испытывал: прийти на похороны неизвестного человека, о существовании которого ты ещё полчаса назад не подозревал, и глазеть на покойника и горе его близких! Зав. секторами и добровольцы из инструкторов становятся в почётный караул, нацепив на рукава красные с чёрным обводом повязки.

Переминаемся с ноги на ногу с полчаса. Я рассматриваю лицо знаменитого "серого кардинала". Оно уже лет двадцать, как утратило сходство с портретами, которые развешаны по всей стране. Бог знает, что же всё это? Хочу понять, какой идиот придумал эту показуху-кощунство. Неужели он сам — этот искренне убитый горем старикашка?

Не может быть! Это его холуи из наших идеологических отделов, кои ему подведомственны. Конечно они: Тяжельников, Шауро, Медведев (последний — зав. отделом науки). Ну, неужели же он сам не видит и не понимает этой мерзости и маразма? Как же не пресёк, не цыкнул на шавок и бульдогов?

Единственное оправдание — человек убит горем и ему не до этого. Собственно, чего я негодую, чему удивляюсь? Ведь обжигаюсь не впервой! А всё мне неймётся. Стой и сопи в две дырочки, как все! И не рыпайся!..

И стою эти полчаса, пока нас не сменяет новая партия таких же "скорбящих". "Хорошо, что хоть нам на кладбище не ехать, — замечает с радостью кто-то из нас. — Из отдела науки поедут..."

Отстоял, в автобус не сажусь. Иду пешком. А думы колесом. Да, что же это? Кто же плодит россказни о скромности, аскетизме, человечности, уме этих сильных мира... то бишь немощных стариков.

В противовес живущему широко, с размахом (охотами, гонками на иномарках — видел сам!) Брежневу рассказывали байки о необыкновенной скромности Алексея Косыгина (тоже взошёл ещё при Сталине). Но вот попал я на Новодевичье кладбище и ахнул! Надгробные камни Чехова, Огарёва и других сынов России теснятся чуть ли не друг на друге, а Косыгин отхватил для своей покойной супруги пространство ничуть не меньше, чем Сталин для убиенной Аллилуевой. А ограды, мрамор!

Однако не о кладбищенских делах надо вести речь. Это не наше, мирское... Да и как тут судить?

Но вот поселился этот скромный вдовец напротив нашей шестнадцатиэтажной башни в пятиэтажном особняке на самой круче Воробьёвых гор. На каждом этаже по полтора десятка комнат. Этаж занимают бассейн, гимнастический зал, летний сад и прочее...

А у скромного человека только дочь и зять-грузин Гвишиани, кандидат наук. Через два года он, этот зять, — доктор. Ещё через год — членкор, а потом — полный академик. Иногда, когда цветут липы, по Воробьёвскому бульвару прогуливается этот скромный человек в одиночестве или с дочкой. А впереди и сзади по два охранника...

Живёт Алексей Николаевич бок о бок с нами уже года три. Я наблюдаю эту идиллию... И вот подходит день очередных выборов в Верховный Совет. И так случается, что утром мы с семьями идём голосовать в один избирательный участок. Я иду прямо мимо нашего зачуханного молочного магазина, а Косыгин решил заглянуть и хозяйским глазом окинуть торговую точку.

Продавцы с восхищением и страхом рассказывают: "Такой разнос устроил, так возмущался..."

А через пару дней в нашем магазине начался, как теперь говорят, "евроремонт". Сняли все деньги со всего района, выделенные на ремонт торговых точек, и сотворили из нашего "молочного" конфетку на загляденье. Всё сверкает кафелем и стерильной чистотой, продавцы в белых халатах, не говоря уже о накрахмаленных кокошниках.

А я всё не каюсь. Верю в россказни о скромности, и государственном уме, и деловитости людей из высших эшелонов власти.

Помню, был и такой случай. Вдруг зуд и шёпот по всем пяти этажам ЦК. Дочь Косыгина выдвигают на должность директора Иностранной библиотеки!

— Ну и что! — недоумеваю я, узнав об этом от Биккенина. — Есть сектор культпросвет, пусть он...

Биккенин многозначительно прикладывает палец к губам:

— Тс-с-с... Тут проблема...

И даёт мне знак покинуть кабинет. Будет с кем-то говорить конфиденциально по вертушке.

От других узнаю, что есть действительно какая-то проблема: "То ли не знают, куда девать старого директора, то ли надо нейтрализовать сильного претендента, который ждёт этой должности много лет". У наших конспираторов понять что-либо невозможно.