Ересь

— Я пойду с тобой, — заявил Сидни (я тем временем натянул штаны и принялся застегивать рубашку с такой поспешностью, что перепутал пуговицы и вынужден был начать сначала). — Дженкс, будем надеяться, не затаился в Оксфорде, но у него немало дружков, которым тоже небось велено похлопотать, чтобы ты не вернулся в Лондон. До завтра, пока мы не уедем из этого гадючника, ты никуда не выйдешь один и без оружия.

Я перестал шнуровать башмак и поднял голову.

— С ректором мне бы хотелось поговорить наедине.

— Не беспокойся, трогательному прощанию я мешать не стану. Я пока с привратником поболтаю.

— Коббет! — воскликнул я, припомнив, что, если бы он столь отважно в нарушение приказа не помог мне, Сидни не получил бы от меня бумаг, а я бы теперь был мертв или же валялся в тюремной камере. — Ты не мог бы выдать мне небольшой аванс из обещанной твоим тестем награды? — попросил я Филипа. — Дженкс ограбил меня, а я должен отблагодарить Коббета: ведь это он послал к тебе мальчишку и помог найти меня. Боюсь, он за это поплатился.

— Ну, так посмотрим, что найдется в подвалах колледжа для человека с таким отважным сердцем и такой большой глоткой, — ухмыльнулся Сидни, распахивая передо мной дверь. — Ох, Бруно, не думал, что когда-нибудь такое скажу, но на этот раз я рад буду убраться подальше от знаменитых университетских шпилей.

— Согласен, — подхватил я, хотя воспоминание о том, как всего неделю назад я мечтал прославиться в Оксфорде, было болезненно.

Прихватив с собой бутылку отличного испанского вина, купленного Сидни у келаря колледжа Церкви Христовой, мы направились в Линкольн. Однако в маленькой комнатке под аркой нас ожидал вовсе не Коббет, его место занял какой-то узколицый тип с темными всклокоченными волосами. Он поглядел на нас с хмурым подозрением, но, по наряду признав в Сидни важного человека, опустил глаза.

— Где Коббет? — чересчур резко спросил я.

Новый страж пожал плечами — тон мой ему не понравился.

— Его отстранили, больше я ничего не знаю. Говорят, уволят вовсе. Вам кого надобно?

— Ректор Андерхилл ждет меня. Я доктор Бруно.

Сидни похлопал меня по плечу — в кои-то веки слегка, не больно.

— Пойду-ка я пропущу стаканчик в таверне «Митра» на углу Хай-стрит. Как закончишь, присоединяйся. Без меня никуда не ходи, — многозначительно добавил он.

Новый привратник тупо уставился на меня, а затем жестом предложил войти.

— Ректор у себя, — проворчал он, таращась на бутылку у меня под мышкой, но я покрепче прижал ее к себе и двинулся через двор.

На полпути я остановился и оглянулся с содроганием на башенные окна и парадный подъезд — всего два дня назад там жили Габриель Норрис и Томас Аллен.

Старый слуга ректора, Адам, открыл мне дверь, попятился и чуть не упал. На суровом и хмуром лице проступил ужас, глаза вытаращились. Он вышел ко мне и прикрыл за собой дверь, чтобы изнутри не расслышали наш разговор.

— Я заплачу, сэр, — зашептал он, цепляясь за полы моего камзола. — У меня есть сбережения на старость, я вам все отдам. Не очень большая сумма, по вам сгодится. Это несчастная случайность, что вы видели меня той ночью. Я там почти и не бываю, пришел только ради друга, но, если вы готовите список или что, молю вас, заберите все деньги из моего сундука, только не упоминайте мое имя.

— Успокойтесь, Адам, — буркнул я в ответ, отдирая дрожащие пальцы от моей одежды. Что-то оскорбительное было в этой сцене: я — доносчик, милующий за взятку! — Не нужны мне ваши деньги, и я никому не обязан докладывать о тех, кто присутствовал на мессе. Но уж если вы решились исповедовать запрещенную веру, так имейте хотя бы мужество идти до конца. Иначе какой во всем этом смысл?

Старик улыбнулся — смущенно и с благодарностью — и отворил мне дверь.

— Хозяин ждет, — промолвил он, поклонившись.

В просторной столовой, где мы ужинали в первый мой оксфордский вечер, в одиночестве стоял ректор — лицом к окну в сад, руки сложены за спиной. Я оглядел пустой зал, припоминая, где сидели в тот раз Роджер Мерсер и Джеймс Ковердейл и как звучно разносился жизнерадостный смех Мерсера. Наверное, и ректора одолели воспоминания: он смотрел в сад, где через несколько часов после нашего веселого ужина Мерсера ждала ужасная смерть. Адам с негромким щелчком прикрыл за мной дверь и проскользнул сквозь другую дверь во внутренние помещения. Андерхилл все еще неподвижно стоял у окна; даже заговорив, он так и не повернулся ко мне. Голос его был неестественно спокоен.

— Моя дочь ждет вас в соседней комнате, доктор Бруно.

Я подождал, но ректор ничего не добавил, так что я последовал за Адамом в кабинет, где мы когда-то беседовали с Софией о магии.

Теперь она ждала меня, стоя у камина, упираясь обеими руками в высокую спинку кресла. Длинные темные волосы были скромно уложены на затылке. Стройная фигура в сером платье с прямым лифом пока еще не выдавала ее положения, разве что грудь немного налилась; лицо исхудало, черты заострились, глаза опухли от слез.