Ересь

— Ах да, «Книга мучеников», — кивнул я, припоминая, что накануне за столом кто-то упоминал о проповедях ректора на эти сюжеты. — Разве книга Фокса нуждается в комментариях? Он и сам довольно-таки многословен.

— Отец считает, что нуждается. Для моего отца не существует ничего важнее этих комментариев — разве что бесконечные заседания совета колледжа, где ничего не происходит, все только сплетничают и грызутся между собой. — Она яростно дернула свисавшую над ее головой ветвь, и листья посыпались на землю. — Умнейшие люди Британии, доктор Бруно, а ведут себя как прачки, собравшиеся позлословить у пруда.

— Да, я насмотрелся такого в университетах, — улыбнулся я в ответ.

София еще что-то хотела добавить, но из внутреннего двора послышался шум и в проходе показались двое крепких мужчин, опоясанных кухонными фартуками.

— Пойду-ка я лучше, — сказала София, в последний раз боязливо оглянувшись на мертвые тела. — Простите, что не смогу побывать на диспуте, доктор Бруно. Мне не разрешают, а хотелось бы услышать, как вы побьете отца в споре.

Я удивленно приподнял бровь, а девушка ответила мне печальной улыбкой.

— Что, не полагается так говорить преданной дочери? Ну да, только дело в том, что у отца обо всем раз навсегда сложившееся мнение — и о миропорядке, и о том, кому какое место отведено в этом порядке. Порой мне кажется, он во все это верит лишь потому, что ему проще ни о чем не задумываться и не принимать самому никаких решений. А я бы так хотела, чтобы кто-нибудь разрушил эту его окаменелость, заставил подумать. Может быть, если бы он хотя бы допустил, что люди имеют право думать по-разному, он бы понял, что мир не неподвижен, а переменчив. Вот почему я желаю вам победы, доктор Бруно. — Она даже схватила меня за руку и слегка встряхнула. Я с улыбкой кивнул ей в ответ.

— То есть если ректор признает, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, он сумеет поверить и в то, что дочь имеет право учиться, как сын, и сама может выбирать себе мужа?

София покраснела и улыбнулась:

— Примерно так. Вы умны, доктор Бруно.

— Зовите меня Джордано, — попросил я.

София беззвучно задвигала губами, потом покачала головой:

— Мне это имя не выговорить. Давайте уж лучше буду звать вас Бруно. Итак, Бруно, вы должны выиграть этот диспут ради меня. Вы — мой рыцарь на этом поединке умов. — Она снова бросила взгляд на вытоптанную и окровавленную траву, и ее короткое оживление пропало. — Бедный доктор Мерсер! Как же так?

Еще раз пристально вглядевшись в лежавшие под деревьями тела, — выражения ее лица я не мог разгадать, — она повернулась и побежала по траве в сторону колледжа, легкая, быстрая. Обернулась и кинула мне прощальный взгляд как раз в тот момент, когда поравнявшийся со мной коренастый мужчина спросил, развязывая большой мешок:

— Так где нам закопать этого пса, приятель?

Глава 5

Наконец пришел коронер, освободивший меня от обязанности караулить тело Роджера Мерсера, а вместе с ним явился преисполненный важности доктор Джеймс Ковердейл, — как же, ему поручили вынос тела покойного соперника. Я с облегчением покинул сад через внутреннюю калитку и вышел во двор колледжа.

Служба закончилась, студенты в раздуваемых ветром мантиях толпились у входа в часовню, оживленно сплетничали и явно были в восторге от происшествия, хотя и делали вид, что страшно напуганы.

Было семь утра, но, поскольку мой ночной сон был прерван, мне хотелось поскорее вернуться в комнату, переодеться и еще немного поспать. А затем нужно было привести мысли в порядок перед вечерним диспутом, хотя нельзя сказать, что этот диспут интересовал меня по-прежнему.

На моей рубашке и штанах остались пятна крови, на что Ковердейл довольно ехидно указал мне, когда я прощался с ним и коронером.

— Вам бы лучше переодеться, доктор Бруно, — с издевкой посоветовал он, — а то, чего доброго, вас за убийцу примут.

Возможно, его разозлило, что я, а не он оказался в центре событий. Пусть, дескать, чужак не считает себя чересчур важной персоной. Поглядывая на взволнованных студентов, я пытался понять, как мог Ковердейл даже в шутку заговорить об убийстве, если ректор официально всех уведомил, что произошел несчастный случай. Впрочем, быть может, я слишком много значения придавал случайно вырвавшимся словам.

Однако действительно следовало переодеться. Стягивая штаны, я вдруг что-то нащупал в кармане. Ба, да это же ключи Роджера! Видимо, я машинально сунул их к себе в карман.

Я внимательно рассмотрел ключи. Меньший, по-видимому, был от двери в комнату Роджера: похожий выдали мне от моих комнат. Я кинул взгляд в окно на двор колледжа. Студенты постепенно расходились; у каждого книги под мышкой или в руках; кто спешит в библиотеку, кто-то направляется к главным воротам; на меня никто и не взглянул.