Ересь

Мы с Коббетом обменялись взглядами, и старый привратник начал медленно, торжественно вылезать из-за стола. Я шагнул вперед: было ясно, что дело срочное, а бедный Коббет недостаточно проворен.

— Я сбегаю за ректором, — вызвался я. — Но что мне ему сказать?

Слайхерст отчаянно замотал головой, сжав губы, словно опасаясь очередного бунта своего непокорного желудка. Выпяченным подбородком он указал в сторону Софии.

— Чудовищное преступление, об этом нельзя говорить при девушке. Пусть ректор Андерхилл придет… — Голос его прервался, дыхание вырывалось натужно, с хрипом, колени подогнулись, и казначей затрясся всем телом. Мне доводилось и прежде видеть людей в состоянии шока, и я знал, что беднягу необходимо как-то срочно успокоить.

— Усадите его и дайте выпить чего-нибудь покрепче, — посоветовал я Коббету. — А я пока сбегаю за ректором.

— Я могу сходить за ним, если хотите, с утра он работал у себя в кабинете, — вызвалась София, поспешно поднимаясь на ноги. Но встав, она вдруг прижала руку ко лбу и пошатнулась, как уже однажды было у меня на глазах.

Я подхватил ее под руку, и девушка с благодарностью оперлась на мое плечо. Но тут же отдернула руку — взглянув друг другу в глаза, мы оба вспомнили странную близость, связавшую нас накануне. Она прислонилась к стене, и лицо ее сделалось почти таким же бледным, как у Слайхерста. Омерзительный запах блевотины заполнил маленькую привратницкую; София ринулась к двери, но не успела: только отворила и, нагнувшись, тоже извергла свой завтрак на пол.

Коббет только ухмыльнулся, словно по должности каждый день имел дело с подобными явлениями.

— Может, и вам охота опорожниться, доктор Бруно, а я пока за водой сбегаю? — любезно предложил он.

Ясное дело, мой желудок тоже отреагировал на запах, так что самое время было убираться из привратницкой.

— Ждите здесь, я сразу же вернусь вместе с ректором, — сказал я уже с порога.

— И чтобы никто не приближался к башне, — выкрикнул мне вслед Слайхерст. Его трясло уже не так сильно. Коббет тем временем достал бутылочку эля и налил казначею изрядную дозу в грязноватую деревянную кружку.

На мой отчаянный стук в дверь ректора опрометью выскочил Адам. При виде меня лицо старого слуги скривилось в презрительной гримасе.

— Снова к нам, доктор Бруно?

— Я должен срочно поговорить с ректором! — выдохнул я, не обращая внимания на унизительный для меня тон «дворецкого».

— Ректор Андерхилл не может принять вас сегодня, он занят. А дамы ушли, — сообщил он, делая ударение на слове «дамы» — мол, знаю, зачем ты явился.

— Кровь Христова, ты что, не слышишь? Срочное дело, ректор пойдет со мной! — Я отшвырнул ревностного слугу в сторону, ворвался в столовую и забарабанил в дверь кабинета.

— Что такое? — вскричал ректор, открывая дверь. — Доктор Бруно, вы?..

— Он силой ворвался, сэр! — пожаловался Адам, делая в мою сторону такое движение, как будто хотел меня схватить.

— Вы должны немедленно идти, — заявил я. — Мастер Слайхерст наткнулся на что-то ужасное в хранилище — «чудовищное преступление», так он выразился. Ему стало плохо… Он просил меня сбегать за вами, привести вас как можно скорее.

Глаза ректора в испуге расширились, скулы затряслись.

— Ограбили хранилище?

— Боюсь, дело хуже, — сочувственно отвечал я. — Мужчину не станет выворачивать при виде кражи. Слайхерст видел что-то более… более страшное, судя по тому, как отреагировал его желудок.

Ректор уставился на меня:

— Неужели еще одно?..

— Мы ничего не узнаем, сэр, пока вы не придете и не займетесь расследованием.

Андерхилл молча кивнул.

Слайхерст ждал нас у западного придела, перед дверью на лестницу в комнаты заместителя. Слабый румянец вернулся на его щеки, но дрожь не утихла.

— Соберитесь с духом, ректор, — осипшим голосом выговорил он. — Я вернулся поутру из Бэкингемшира, выехал с рассветом и только что добрался до колледжа. Решил сперва отнести деньги, собранные в нашем поместье, в хранилище, а потом уж переодеться. Постучал и позвал Джеймса, но он не ответил. Я взял запасные ключи от его комнаты у Коббета. Дверь в хранилище была заперта снаружи, как полагается, но, когда я открыл ее, я увидел… — Глаза казначея выпучились, словно он вновь увидел «это», и он затряс головой, изо всех сил сжимая зубы.

— Увидел — что? — спросил ректор, но, судя по голосу, ему вовсе не хотелось услышать ответ.

Слайхерст молча покачал головой и указал нам на лестницу. Ректор смущенно обернулся ко мне.

— Доктор Бруно, если б вы… Вы уже проявили мужество и ясность мысли в подобной ситуации.

Я кивнул. Трусишка ректор правил своим мирным книжным царством, где врага побивают риторикой, но в его мир вторглось насилие, и он был в полной растерянности. Он страшился того, что предстояло увидеть, и забавный итальяшка уже не казался ему смешным — мистер Андерхилл просил итальяшку поддержать его. Слайхерст искоса, прищурившись, смерил меня взглядом: он-то и в момент потрясения не забыл, как меня любит, и предпочел бы обойтись без меня. Но не спорить же с ректором.