Ересь Хоруса: Омнибус. Том II

Нападения становились всё более частыми и скоординированными. Помехи усиливались, и Эрефен боролась. Она постоянно оставалась настороже, и теперь её нельзя было застигнуть врасплох. Ридия всё ещё чувствовала гнев, оставшийся после разговора с сервом, Танаурой. Гнев был направлен не столько на саму женщину, сколько на капитуляцию, которую подразумевало её предложение. Десятый легион претерпел достаточно позорных неудач, и она могла вернуть ему гордость. Уничтожение «Каллидоры» и её эскортных кораблей было настоящей победой. Она не позволит встреченному врагу лишить их возмездия.

У Танауры была вера. Пусть же она отчасти успокоит её, когда начнутся ночные крики — заблуждения не годятся на большее. У Эрефен была ярость. Она черпала её в исчислимой, неизменной и кровавой реальности самой войны. Она нуждалась в якоре, чтобы можно было заглянуть разумом в Имматериум и не сойти с ума, чтобы защитить себя от врага. Острые края тьмы цеплялись в сознание Ридии крючьями и лезвиями, а вокруг кружили смеющиеся пасти. Рядом с ней пыталось обрести форму нечто, являвшееся воплощением самого ужаса. Она отрицала его. Нечто в ответ разрывало её восприятие варпа на части.

Эрефен шипела. Казалось, что её потяжелевшие и неуклюжие руки находились в световых годах от разума, но всё же астропатесса смогла отключить себя от трона. Она сделала шаг вперёд на ногах, сначала неподвижных как смерть, а затем лёгких, будто воздух. В голове гремел гром и трещало разбитое стекло, выли голоса адских отродий. Она отказывалась слышать их. В этот раз Эрефен не потеряла сознание. Она отсекла себя от варпа, предпочтя слепоту погружению во мрак. Голоса стали тише, но не умолкли. За ней следовали клочья нереальности — не тонкие как паутина и хрупкие как сон, который забываешь после пробуждения, но ядовитые, острые, цепкие, оставляющие неизгладимые шрамы в разуме. Где-то далеко её губы оскалились в усмешке, а зубы сжались. Она пыталась заглушить боль. Астропатесса своими руками разорвала бы горло врага, если бы тот стоял перед ней.

«Трус», — подумала она, отдаваясь гневу. — «Я не могу видеть. Я едва могу идти. Но ты продолжаешь прятаться. Ты — никто. Ты недостоин моего внимания»

Шёпот, ставший сильнее, не слушал её насмешек, голоса шелестели вокруг, терзая её восприятие угрозой внезапного появления. Когда Эрефен потянулась к посоху, то содрогнулась от внезапного зловещего предчувствия, но затем её левая рука сомкнулась на древке, а правая нашла трость.

— Вы не настоящие, — сказала она теням.

«Ещё нет», — прошептали они, обещая скорую встречу.

Она направила команду к руке, и та ударила тростью по полу. Звук принадлежал к другому миру, но был настоящим. Она ударила вновь и вновь, отбивая барабанную дробь с каждым шагом. Эрефен чувствовала впереди путь, окутанный змеящейся тьмой. Мраку не удержать её. Когда рука астропатессы прикоснулась к двери, то она ощутила прилив торжества. Распахнув дверь, Ридия ощутила в коридоре присутствие чего-то огромного, тяжёлого и реального, но родственного теням. Даже закрыв себя от имматериума, она чувствовала, как сущность впереди влияет на течения варпа. Эрефен шагнула назад и подняла трость, готовясь к бою. Противостоявшая ей сущность была огромной, а расколотые и мучительно непредсказуемые течения эмпиреев исказили её. Ридия понимала, что ей не победить, но всё равно намеревалась бороться до конца. Сущность заговорила.

— Госпожа Эрефен, не тревожьтесь.

Она опустила трость и оперлась на неё, частично от облегчения, частично от боли, пронзившей её от черепа вдоль спины. Это был голос Птеро, Гвардейца Ворона, и она чувствовала в нём отзвук своей усталости.

— Значит, на вас тоже напали.

— Напали на всех нас. Впрочем, напор на некоторых был более сильным.

— На псайкеров.

— Да, мы были одними из особых целей.

Эрефен была поражена и польщена его отрытым признанием и заметила уточнение лишь через мгновение.

— Одними из…?

— Есть и другие, не являющиеся псайкерами, и оказавшиеся в поле зрения нашего врага. Причины мне неведомы.

Эрефен вытянулась. Птеро был одним из Легионес Астартес, заслуживающим её всяческого уважения. Но сейчас астропатесса представляла Десятый Легион, и она не падёт. Натиск не прекратился, но стал фоновой осадой. Её щиты были сильны. Её воля была сильнее.

— Вы хотели поговорить со мной?

— Да. Вы согласны с тем, что нашего врага не победить одной лишь силой оружия?

Хотя Гвардеец Ворона и выбирал свои слова осторожно, Эрефен возмутила скрытая критика решений капитана. Однако, она понимала, что Птеро прав.

— Да.

— Полагаю, что вы сможете сыграть ключевую роль в нашей борьбе против такого врага.

— Я лишь астропат. Ничего более.

— Вы — астропат с выдающимися способностями. Ваше восприятие варпа яснее, чем у кого-либо ещё на этой планете. Это — сила.

— Я покорна Воле Императора, — Эрефен яснее почувствовала свое тело, ощутила церемониальную окову, обхватившую лодыжку— знак непоколебимой верности.

— Как и все мы, — согласился Птеро. — Но вам уже приходилось не просто передавать сообщения.

— Чего ты хочешь? — Птеро был прав.