Ересь Робаута: Истории об ужасах (ЛП)

— Конечно, — как ни в чём ни бывало ответил Винсент Сиксс. — Но прошу простить меня за моё любопытство. Говорю ли я с истинным Аздрубаэлем Вектом, который убил своего клона за недальновидность, или с клоном, который увидел шанс выйти из тени оригинала и творить собственную судьбу?

Вект в ответ на это холодно улыбнулся и ничего не сказал.

Комментарий к Большее Зло

Если вас удивляет то, как Винсент Сиксс добрался до Векта, то загляните в главу про воронят и прочитайте про “Тенеходцев”.

========== Жестокость Богини ==========

Диомед не знал, сколько раз он погиб.

В действительности, он даже не знал, какие из этих смертей были реальными. Они ощущались реальными, но он продолжал убеждать себя, что не может быть такого, что у его пленителей есть возможности воскрешать его раз за разом. Одно из знаний, которым Диомед быстро обучился, было то, что в ситуациях, в которые был вовлечён Варп, нельзя было доверять ничему, и пусть даже лаэры выглядели материальными, он видел, как в их рептильных глазницах пылал адский огонь.

Были ли эти видения правдой или нет, но Диомед боялся гораздо больше тех моментов между предположительными смертями и воскрешениями, нежели чем мучений в реальном мире. Он также видел вещи, которые слишком хорошо запоминал по возвращению назад. Его мучители очень любили показывать ему последствия его поражения. В эти моменты Диомед вновь ходил по коридорам крепости-монастыря на Хемосе и видел трупы других Детей Императора. Их было очень много — сотни и даже тысячи, их тела были изуродованы и осквернены. Боль в теле была совершенно несравнима с горем, которое он испытал, когда увидел столь многих своих братьев мертвыми.

Диомед пытался прикинуть, какие потери Дети Императора понесли в бою с Чёрным Легионом — его воинская тренировка не позволяла горю помешать проведению оценки ситуации. Его расчёты были неточными из-за того, что видения были похожими на сон, а он сам был погружен в облако боли и печали. По его оценке, от пятнадцати до двадцати тысяч Астартес погибло в одной лишь этой крепости. Половина Легиона была уничтожена из-за злодеяния архи-ренегата Фабия. Их реликвии и сокровища были разграблены ублюдочным Чёрным Легионом. Их хранилище геносемени было опустошено Консорциумом. Они украли будущее и прошлое Детей Императора и вырезали настоящее.

Хорошо, что население мира выжило. Диомед знал, что они спаслись, так как иначе его мучители показали бы ему, что сотворили бы с мирными жителями Чёрные Легионеры. Его братья пожертвовали своими жизнями, чтобы спасти их, так как это были их долг и их клятва. И они причинили значительный ущерб врагам — коридоры крепости были завалены десятками тысяч Чёрных Легионеров, брошенные циничными союзниками после того, как с их тел сняли всё ценное.

Диомед попытался найти в этом покой, но это не вышло.

У него, тем не менее, сохранилась надежда. Его враги не знали, что означало «быть сыном Фулгрима». Третий Легион уже до этого оказывался на грани уничтожения, но возродился. Диомед точно не знал, сколько всего было Легионеров в рядах Детей Императора до нападения, но он знал, что их число было точно большим, чем число мертвецов, увиденных им на Хемосе. Пускай потеря гено-лабораторий и прогеноид была сокрушительным ударом, Третий Легион в целях безопасности и предотвращения подобной катастрофы распределил часть запасов геносемени по отдельным звездолётам, на тот случай, если исчезновение будет угрожать Детям Императора вновь. Те, что были на борту «Гордости Императора», скорее всего, уже утеряны, но остальных хватит, чтобы вновь со временем возродить Легион.

Именно за эти мысли Диомед хватался, когда безнадёжность угрожала захлестнуть его рассудок в тот миг, когда он в очередной раз пробуждался в камере перед возвращением мучителя и началом новой пытки. Каждый раз эти мысли давали ему силу вырываться из пут, переносить боль в мышцах и жжение там, где стёртая до крови плоть соприкасалась с металлом.

Наконец, в этот раз металл поддался. Кольцо вокруг левого локтя Диомеда разомкнулось, и цепь, звякнув, рухнула на пол. В течение одного момента Дитя Императора не знал, что делать — его мозг всё ещё затуманивала боль. Затем, его тренировка дала о себе знать, и космодесантник с помощью левой руки освободил правую и рухнул на пол. Подавив усилием воли боль от падения и многочисленных ран, он пошёл вперёд, подобрав по дороге одну из окружавших его свечей, в ту сторону, откуда его мучитель всегда приходил.