Еретик

– Разумеется, нет. Эти подонки, конечно, позор армии, но все они в прошлом неплохие солдаты, среди них нет ни одного новобранца, все они имеют за плечами боевой опыт – в той или иной степени, но не новички. Этот наглый человечишка тоже хорошо побегал и, я уверен, выбрал лучших из того, что у нас есть.

– Но если так, то эти преступники быстро разделаются с людьми. Как бы хороши они ни были, но превосходство урукхай очевидно.

– Ты не солдат, поэтому тебе простительны подобные рассуждения, но я не могу понять, почему так же рассуждают мои офицеры с большим опытом войн за плечами. Конечно, урукхай победят людей, в этом нет сомнений, но только вот я думаю, что, прежде чем последний человек истечет кровью, около половины урукхай поляжет на этот песок. Этого будет достаточно, чтобы солдаты задумались и пересмотрели свои взгляды.

– А если люди победят?

– Гхарылл-гхы-гхы, – не сдержавшись, рассмеялся Гирдган. – Брат, в это не верю даже я.

В это же время на одной из зрительских трибун вольготно расположились два офицера, которые вели неспешную беседу, воззрившись на посыпанную белым песком арену. Песок был белым не просто так, а для того, чтобы на нем были отчетливее видны красные пятна крови, которой будут орошать арену бойцы, – это придает большую зрелищность схваткам. Сидящие вокруг них солдаты старались держаться от офицеров подальше: нет нужды лишний раз мозолить глаза командирам, если есть возможность этого избежать, а места на трибунах хватало. Офицеров это тоже вполне устраивало, так как образовавшаяся вокруг них пустота способствовала более расслабленному общению.

Офицеры, хотя и были немолодыми, но тем не менее состояли в звании всего лишь цербенов, что говорило о том, что это заслуженные ветераны, сумевшие дослужиться до офицерского звания. Уже только это заставляло рядовых держаться от них подальше, так как все их уловки, способные поставить в затруднительное положение командиров из благородных или обмануть их, на этих не произвели бы никакого впечатления, так как все, что мог придумать изворотливый солдатский ум, им давно уже было известно. С такими офицерами солдаты с удовольствием были готовы идти в бой – ведь их боевой опыт был несомненен, но вне его предпочитали все же быть в подчинении у благородных: с ними было попроще.

– Ну и что ты на это скажешь, Брон?

– Скажу, что тот ратон в таверне был прав: Всевластный думает, что люди – серьезный противник.

– А ты так не считаешь?

– Если так считает Всевластный…

– А ты? Ты как считаешь?

– Послушай, Глок, то, что ты, наслушавшись того кавалериста, проникся уважением к людям как к противникам, мне лично непонятно. Посмотри на арену. Там стоят бывалые воины из людей, это видно любому опытному бойцу, потом посмотри на тех, кого обрядили в честные доспехи нашей армии: да, они преступники, да, они недостойны называться солдатами, но сути это не меняет – они солдаты, и все далеко не новички, каждый из них знает цену доброй схватке. Вот сейчас ты смотришь на них, можешь сравнить, – ну и кто, по-твоему, победит?

– Победят урукхай, – спокойно проговорил Глок. – Только не думаю, что эта победа дастся так легко, как думаешь ты.

– Хорошо. Давай заклад. Я готов против твоей серебряной монеты выставить золотой, если люди положат хотя бы десяток урукхай. Раненые, которые не смогут драться дальше, тоже идут в счет.

– Непонятный спор. Если бы речь шла о победе, а так…

– А если люди победят, то я готов выставить в заклад три золотых.

– Зачем тебе это?

– Хочу выпить за твой счет.

– Ты и так можешь выпить за мой счет. Или я когда-нибудь отличался жадностью?

– Нет. Но выиграть будет приятнее. Ну же. Да таких ставок ты нигде не встретишь!

– Ну, если ты так уж хочешь…

Зависшее в зените солнце нещадно палило, раскаляя доспехи до такой степени, что прикоснись к ним голой кожей – и вполне можно заработать ожог. В этих краях было гораздо жарче, чем в человеческих землях, расположенных значительно севернее, но денек выдался особенно жарким даже для этих мест, хотя и была всего лишь весна. Оставалось только удивляться, как эти края под такими палящими лучами могли обладать такой плодородной землей, но это было именно так, потому что земля здесь была черной и очень плодородной, хватало и лесов, и рек, и ручьев, имелись и невысокие горы, сплошь покрытые густыми лесами.

Сэр Эрик барон Арунделл тяжко вздохнул и наклонил голову из стороны в сторону, в ответ на это движение его шея издала привычный хруст, он повел плечами – и тело также отдалось хрустом суставов. Стоящий рядом с ним гигант только ухмыльнулся. Он с детства был наставником молодого барона, а потому ему была известна эта привычка рыцаря похрустеть костями перед предстоящей схваткой.