Еретик

Когда Симон ворвался в гавань Кархедона, его тягловая четверка была уже на последнем издыхании. Он спрыгнул и стремительно двинулся вдоль хватающихся за сердца купцов.

— Спасибо, что подвез, держи, — шел он от брата к брату и каждому совал в ладонь по крупной серебряной монете.

— Что это? — поднял разбегающиеся глаза старший из братьев.

— Каждая услуга должна быть оплачена, — благодарно улыбнулся Симон, — а вы отлично поработали.

Расплатившись, он бросился вниз, в порт. Симон прекрасно запомнил написанный им на папирусной четвертушке адрес Елены, однако сначала следовало попасть в Александрию. Вот только причалы — все до единого — были пусты. Опытные капитаны, едва увидев комету, сразу вышли в море — подальше от слишком опасных во время катаклизмов берегов. И лишь у самого последнего причала стояла одинокая, определенно неисправная галера.

— Что стряслось? — подбежал он к сгрудившимся у галеры тревожно поглядывающим на оранжевое небо пассажирам.

— На затонувшее судно напоролись, — мрачно отозвался один, — лоцман, щенок неопытный, торчащую мачту проглядел…

— Это не я виноват! — с отчаянием возразил стоящий здесь же лоцман, действительно слишком уж молодой, — это все святой отец…

Симон хмыкнул, пробился сквозь толпу поближе к судну, с облегчением отметил, что ремонта здесь осталось немного, и вдруг почуял что-то знакомое. Поднял глаза, оглядел толпу и почти сразу увидел Кифу. Главный оппонент смотрел прямо на него, и в глазах его чуть-чуть просвечивало старательно спрятанное отчаяние.

— В Александрию? — скорее утвердил, чем спросил Симон.

— Ты тоже, — поджал губы Кифа.

Они оба понимали, что оппонент бросил Вселенский Собор вовсе не из-за минутного каприза.

«Нет, — сразу отверг самую худшую из версий Симон, — Кифа не знает о Елене ничего. Но что он тогда здесь делает?»

Он стремительно перебрал все возможные варианты и сразу же признал: не подходит ни один. Кифа не имел права бросить Собор в столь важный, действительно переломный момент. За подобное самовольство Церковь лишает своих чад всего и сразу.

«Значит, епископ Римский разрешил…»

Симон еще раз мысленно просмотрел все, что знает о сложных отношениях внутри Церкви, и вдруг вспомнил ночную беседу с Ираклием.

«Войска курейшитов пересекли пролив…» — сказал император.

— Что, Кифа, — усмехнулся Симон, — боишься, что ваши купцы к переделу южного пирога не поспеют?

Он сказал это очень образно и расплывчато, а главное, наудачу, но зрачки его вечного оппонента расширились и тут же — на миг, не более — скакнули в сторону.

— Ладно, можешь не отвечать, — разрешил Симон.

Он лучше других знал, что Кифа обязан соврать, а правду он и так уже знал.

* * *

Когда Амр с его двумя сотнями всадников, входил в Фаюм, на улицы высыпали все — от мала до велика. Вот только Амр, главная, казалось бы, угроза, не интересовал никого, — все смотрели в небо. Он и сам нет-нет, да и поглядывал на медленно, но верно растущую в размерах комету. Амр прекрасно помнил, как тогда, двадцать восемь лет назад это кончилось жутким ударом, сбросившим его селение — вместе с домами, людьми и скотиной — шагов на четыреста вниз по склону холма.

Амр покачал головой. Странным образом, в момент удара почти никто не пострадал, но вот земля… однажды сдвинувшись, она уже не останавливалась, и стены домов покрыли трещины, источники четырежды меняли место выхода на поверхность, и, в конце концов, племя отселилось на другую сторону ущелья. Ждать и бояться новых подвижек земли оказалось невыносимым.

— Аравитяне! Смотрите, это аравитяне!

Амр подобрался. Здесь, на главной улице города они бросались в глаза куда как больше, чем комета над головой.

— Куда? — заступил дорогу Амру крупный пожилой грек, явно из бывших солдат.

— К губернатору.

— Ты ведь — Амр? — прищурился грек.

Амр кивнул.

Грек на мгновение задумался, а затем развел руками и отошел в сторону. Война так и не была никем объявлена, и решить, надо ли, рискуя собой, останавливать это шествие, было непросто. И лишь у центральной площади подоспевшие ополченцы вежливо, но непреклонно отсекли от Амра большую часть людей, оставив ему, как сопровождение, около трех десятков.

— Ты не царской крови, — бесцеремонно объяснили ему, — хватит с тебя и этих.

Амр лишь рассмеялся; на месте ополченцев он бы не пропустил к первому лицу столь богатого города и этих тридцати. А едва Амр встретился с вышедшим ему навстречу губернатором глазами, как ему стало ясно: его не просто ждали, империя учла все — до деталей.

— Ну, что Фаюм сейчас пуст, ты, я думаю, знаешь, — внимательно посмотрел ему в глаза губернатор, едва они присели на подушки.

Амр молча кивнул.

— Но твоим людям нужна еда… много еды. И ты пришел, чтобы ее взять…

Амр молчал. Это было так.

— Тогда тебе придется заступить за Ираклиевы столбы, — сухо констатировал губернатор.

— А Ираклий начнет войну… — так же сухо констатировал Амр.

Губернатор уклончиво повел головой.

— Император имеет на это право. Око за око… вы, последователи Абу Касима, тоже — люди Книги. Вы должны считаться с законами.

Амр поджал губы и покачал головой.