Еретик. Книга 3

– Возможно, кто-то действительно подбросил ему катарскую книгу. Иначе бы Вив не стал так упорствовать, я слишком давно его знаю. И вы его знаете, вы ведь проводили допрос после Анселя, а тогда мы оба были крепче, чем сейчас. Но даже тогда не упорствовали. Я уверен: Вивьен не стал бы столько выдерживать ради лжи.

Лоран поджал губы и поднялся из-за стола. Не сговариваясь, они бегом направились в подвал резиденции, и уже оказавшись на нужном этаже, едва не содрогнулись от душераздирающих криков арестанта.

***

Вивьен почти ничего не соображал от боли. Ему казалось, что правая рука превратилась в кусок раскаленного угля. Дрожь колотила его тело, словно он оказался на холоде. С лица градом лил пот. Выступал он и на спине, кусая болью свежие раны от плетей, но эта боль была почти ничтожна в сравнении с искалеченной правой рукой. Из большого пальца сочилась кровь. Мизинец, безымянный и средний пальцы теперь превратились в жалкие короткие обрубки, прижженные каленым железом, чтобы остановить кровь.

Шумное дыхание вырывалось со свистом из груди арестанта. Он ощупал языком острый край обломанного дальнего зуба, который провалился в горло, когда он с силой сжимал челюсти от боли. Прокушенная губа кровоточила и распухла.

– Так самоотверженно можно молчать только во имя чьей-то безопасности, – покачал головой де Борд. – Кого ты пытаешься защитить, Вивьен? Того, кто дал тебе книгу? Как звали этого человека?

Вивьен уже не понимал вопросов архиепископа. Взгляд его был затуманен, слова доносились словно издалека, южный выговор де Борда казался совершенно непонятным.

– Молчание будет стоить тебе еще одного пальца, – пригрозил архиепископ. Вивьен сумел лишь тихо застонать в ответ, когда тот приблизился.

Дверь в допросную открылась, и внутрь влетел Ренар в сопровождении судьи руанской инквизиции.

– Ваше Высокопреосвященство! – звучно воскликнул епископ.

– Вас не должно здесь быть, Лоран! – отчеканил де Борд, приближаясь клещами к пальцу Вивьена.

Лоран взглянул на арестанта, заметил лужу крови и три отрезанных пальца на полу. От этого зрелища его едва не стошнило, но он заставил себя не терять самообладания.

– Архиепископ де Борд! – нахмурился Лоран, делая несколько шагов вперед. – Немедленно остановите допрос. Вы перешли всякие границы.

Де Борд примерился к пальцу, приготовившись сомкнуть клещи.

Вивьен зажмурился, и слезы вновь ручьями потекли у него по щекам, но он не сказал ни слова. Лоран напряженно думал, что ему сделать, а затем рванулся вперед, и палачи не посмели преградить путь епископу.

– Гийом! – громко крикнул Лоран, замерев у самого кресла.

На миг допросная погрузилась в звенящую тишину, даже Вивьен, казалось, перестал дышать.

– Ecclesia non novit sanguinem, – тихо произнес Лоран.

Де Борд вздрогнул, а через несколько мгновений, так и не отрезав арестанту палец, повернулся к епископу.

– О ваших действиях будет немедленно доложено Его Святейшеству, – побледнев от собственной наглости, скороговоркой сообщил Лоран, решив, что обращаться непременно будет именно к понтифику, а не к архиепископу д’Алансону. – Такие методы недопустимы в стенах моего отделения, пока я возглавляю его. Вам ясно? Немедленно закончить допрос!

Де Борд неспешно отложил пыточное орудие и вплотную подошел к Лорану.

– Вы проявляете сочувствие к ереси, Лоран? – угрожающе тихо спросил он.

– Вы – проявляете неоправданную жестокость. У вас нет слов свидетелей, которые подтвердили бы ваши догадки. У вас нет сведений о катарской секте в Руане, которая бы скрывалась от нас сейчас. У вас есть только книга, и Вивьен утверждал, что не имеет к ней отношения. Ваши методы допроса несправедливо жестоки. Сомневаюсь, что Господь этого хотел бы от инквизиции.

Де Борд сжал губы в тонкую линию.

– Предоставим Его Святейшеству это решать. И, смею вас заверить, Лоран: недолго вам осталось называть это отделение своим.

Лоран молча выдержал его взгляд, после чего архиепископ покинул допросную комнату.

– Арестанта освободить, позвать врача для обработки ран, вымыть его и вместо камеры переместить в келью. До указаний Его Святейшества никаких допросов не будет, – строго проговорил епископ, и это последнее, что Вивьен услышал. Измученное тело взяло верх над разумом, и душа его провалилась в темноту.

***

Никогда прежде Вивьен не думал, что процесс очищения тела от грязи мог быть таким болезненным. По приказу Лорана слуги вымыли его и вычесали большую часть вшей и блох из его волос. Во время этой процедуры он вздрагивал от каждого прикосновения, а слезы непроизвольно лились из глаз. Еще более болезненным оказался визит врача, который обработал раны на спине и перевязал обрубки пальцев. Он много говорил о восстановлении баланса жидкостей при учете того, как сейчас выстроены планеты на небе, но Вивьен почти ничего не понимал, он знал лишь, что был чудовищно измотан, боялся каждого взгляда в свою сторону и желал одного: чтобы его оставили в покое.