Еретик. Войны мертвых

‑ То, почему меня заперли в этой башне. Тебе не придется разделять со мной кровное безумие, но… это даже хуже.

‑ Чего ты хочешь?

‑ Сядь со мной.

Он осторожно опустился рядом с ней на жесткое сиденье. Эльза спокойно взяла его за руки, наблюдая, как гость то выпускает, то втягивает когти обратно в тонкие мускулистые пальцы.

‑ Ты не должен бояться, ‑ сказала девушка, глядя ему прямо в глаза. ‑ Не отводи взгляд. Что бы ни случилось ‑ смотри на меня, и только на меня.

‑ А что может случиться? ‑ недоверчиво спросил вампир.

‑ Смотри на меня, ‑ тихо сказала она. ‑ Смотри на меня, смотри на меня…

Вновь в глазах вещуньи он узрел темноту. Тьма, сама суть каждого вампира, тянула его в свои ласковые объятия.

«Смотри на меня», шептала Эльза.

Чего он мог испугаться? Что должно было случиться? Дрема заполняла его сознание, и вместе с ней появлялась… боль. Она нарастала все сильнее и сильнее, и Тьма уже не была нежной матерью, ласкающей свое дитя. Боль давила и разрывала его голову одновременно, не оставляя ни малейшего шанса вырваться из огненных тисков, прожигающих саму душу гостя.

«Смотри на меня. Смотри на меня».

Это было невыносимо! Он был бы рад убежать, оторвать руки проклятой пророчице ‑ что угодно, лишь бы оторвать от себя ее цепкий взгляд. Никакое серебро не могло причинить таких мук, даже пламя, настоящее, живое, было бы милосердней к вампиру, чем эта пытка. И наконец, когда он уже готов был упасть без чувств, разум Гостя озарил свет. Боль ушла. Осталась лишь чистая ясность. И он узрел. Не то, что ожидал, но нечто большее. И гораздо более мучительное.

* * *

Она лежала на его руках, холодная и молчаливая, как он сам. Белоснежные пряди подернулись алым. Все вокруг было залито алым. Корвус, Мани, Хассер, Крепыш Барри… Все были мертвы.

Стальные демоны смотрели на него с потолка сияющими красными глазами, готовые в любой момент с грохотом выпустить всепрожигающие лучи навстречу неприятелю по команде нового повелителя.

‑ Что вы понимаете в древностях! ‑ смеялся колдун, глядя на бывшего соратника безумными глазами. ‑ Смотри, Аннукар, смотри! Вот он, корень всех проблем! И ключ к нашей победе!

В ней не осталось ни капли крови ‑ не проблема, он мог вернуть ее к жизни. Но она бы не простила этого. Бытие вампира… он хотел избавиться от безвременья, чтобы почувствовать себя кем‑то другим, не монстром, что прячется в ночи, желая насытиться каплей чужой жизни. Живым человеком! Разве он помнил, что это такое ‑ за сотни лет любые воспоминания могут потускнеть и кануть в небытие.

‑ Смотри, Аннукар, друг мой! ‑ не унимался итенлиец. ‑ Мы не зря проделали этот весь этот путь! Теперь мы ‑ короли нежити! Повелители мертвых! Ни одна страна не устоит перед напором наших армий!..

Кларисса… Куда делся румянец на твоих щеках… В твоих землях очень мягкое солнце. Ты обещала показать мне его, когда все закончится. Когда я стану человеком. Это была ложь, Кларисса, сплошная ложь, все, до последнего слова! Проклятый колдун поманил меня наживкой, словно какого‑то зверя, пообещал избавление от Жажды! Лжец! Проклятый лжец!