Еретик Жоффруа Валле

— Бесчестны предающие разумно, — твердил Луи Шарль.

— О вашем признании никто и никогда не узнает, — убеждали его.

— Я уже однажды совершил подлость, о которой никто никогда не узнает, — отвечал он. — С меня достаточно.

В те дни на имя уголовного судьи Таншона поступило анонимное письмо. То письмо, написанное обезумевшей от любви и ревности Сандрезой де Шевантье, дало толчок еще к одному ходу, с помощью которого из Луи Шарля де Морона собирались выжать признание.

«Недавно был публично сожжен труп ведьмы Анжелики Готье, — говорилось в анонимном послании. — На самом деле сгорел труп вовсе не Анжелики, а Мадлен де Ми, похороненной на кладбище Невинных. Палач Люсьен Ледром за крупную сумму произвел подмену, а живая Анжелика Готье оказалась на свободе».

Среди прочих сведений сообщалось также о том, что находящийся в тюрьме гугенот Луи Шарль Арман де Морон влюблен в замужнюю женщину и имеет с ней преступную связь.

Коль пошел по скользкой дорожке, трудно остановиться. «Признавшись» Екатерине Медичи в гнусном поступке капитана Жерара де Жийю, Сандреза села за письмо в уголовный суд. Капитан, правда, сохранил голову, но милости королевы лишился, кажется, навсегда. Если в суде прислушаются к фактам, изложенным в письме, Анжелика бесследно исчезнет. И Базиль навсегда освободится от ее чар. Но чтобы анонимное послание не выглядело злобным выпадом против одной Анжелики, в нем надо было сообщить и о других дьявольских поползновениях — о взятках палача Люсьена Ледрома, о любви Луи Шарля Армана де Морона к замужней Анне.

И в суде обратили внимание на анонимный сигнал. Сообщение о том, что сожженная ведьма Анжелика Готье гуляет на свободе, покоробило судью Таншона. Но не больше. Организовывать поиски Анжелики Готье Таншон отнюдь не собирался. Анжелика Готье сожжена. Вопрос закрыт. Те, кто приговорил ведьму к сожжению, не ошибаются. Организация поисков, даже самых тайных, означала бы одно — признание ошибки. Совершенно ни к чему бросать лишнюю тень на уголовный суд. А вот подумать о любви Луи Шарля Армана де Морона надобно. Тут явно что-то проглядывало. Да еще этот подлец Люсьен Ледром...

— То, что говорится в письме, правда? — спросил Таншон у палача.

— Сплошная ложь! — воскликнул Люсьен, падая на колени. — Ложь от первого до последнего слова! Клянусь всеми святыми!

Уголовный судья поморщился, он никогда не испытывал доверия к своему подручному.

— Пощадите! — взмолился Люсьен. — И вы убедитесь, что более преданного раба, чем я, у вас никогда не было и не будет.

А ведь это точно, подумал Таншон, более преданного раба, чем тот, который провинился и получил прощение, не бывает. И что вообще требовать от палача?

— Насколько я понял из письма, — сказал Таншон, — Луи Шарль Арман де Морон влюблен в замужнюю женщину. Арестуйте ее и сообщите, что если она не сумеет добиться от Луи Шарля нужного нам признания, то будет наказана и она.

Оказавшейся в застенках Анне не пришлось долго объяснять задачу.

— Мы оставим вас с Луи Шарлем в камере наедине, на всю ночь, — сказал Люсьен. — Луи Шарль должен назвать интересующее нас имя.

— А если я откажусь? — в ужасе спросила Анна.

— Тогда мы разденем вас и станем пытать в присутствии Луи Шарля. Если он на самом деле любит вас, мы все равно узнаем имя.

Сцену признания в любви Анна сыграла успешно.

— Мы вдвоем, — шептала она в объятиях Луи Шарля. — Я знала, что эта минута настанет. Я боялась вас потому, что втайне всегда любила. Мы выйдем отсюда вместе и будем самыми счастливыми людьми в мире. Только не противьтесь им, скажите, кто вверг вас в страшную пучину.

— О чем вы? — не сразу дошло до Луи Шарля.

И тут Анну озарило.

— Неужели снова он?! — воскликнула она. — Всюду он! Вы знакомы с Жоффруа Валле!

— Молчите! — прошептал Луи Шарль.

Но было уже поздно.

— Жоффруа Валле! — утвердилась она в своей догадке. — Конечно он! Всюду он!

— Вы замолчите или нет? — начал терять терпение Луи Шарль.

— Я не желаю больше молчать! — закричала она. — Жоффруа искалечил мне жизнь! Будь он проклят!

— Или вы сейчас же замолчите, — пригрозил Луи Шарль, — или...

— Я не хочу из-за него умирать! — визжала Анна. — Нет! Пусть лучше умрет он!

— Ошибаетесь, — сказал Луи Шарль. — Лучше умрете вы.

И его пальцы сжали горло любимой.

Когда утром вошли в камеру де Морона, Анна лежала на грубой арестантской постели уже холодная.

— Зачем вы это сделали? — спросили его.

— Чтобы быстрее встретиться с ней там, — указал он на потолок.

Нет, Луи Шарль Арман де Морон не считал себя виноватым и перед Анной. Перед судьями, которые его не поняли, он немного виноватым себя считал. Перед ней, которую убил, нет. Потому что в жизни всегда присутствует высшая справедливость. И Луи Шарль счел справедливым даже тот суровый приговор, который вынесли ему за укрытие имени государственного преступника плюс убиение женщины — четвертование. Разве это так много — четвертование? Жизнь Анны, на его взгляд, стоила значительно больше.