Еретики Дюны

— Пробовала ли она на тебе Голос? — спросил Тег. Его собственный голос показался ему чужим.

— Однажды.

«Ты устоял?» — отдаленно удивился где-то внутри себя Тег.

— Я научился этому от самого Пола Муад Диба.

— Она способна парализовать тебя и…

— Я так понимаю, ей не разрешили насилие.

— Что такое насилие, Данкан?

— Я иду в душ, башар. Ты идешь?

— Через несколько минут, — Тег глубоко вдохнул, ощутив как близок он к истощению. Этот день в гимнастическом зале и все последующее выжало его, как тряпку. Он смотрел, как уходит Данкан. Где же Луцилла? Что она планирует? Как долго сможет ждать? Вот главный вопрос, еще более усиленный их отрезанностью от времени.

И опять он почувствовал эти приливы и отливы, влиявшие на три их жизни.

«Я должен поговорить с Луциллой! Куда она пошла? В библиотеку? Нет! Но прежде я должен еще кое-что сделать».

Луцилла была в комнате, которую она выбрала под свои личные покои: небольшое помещение с резной кроватью, занимавшей нишу в одной из стен, пастельно-голубые тона с более темными оттенками синего. Непристойные, с грубыми намеками узоры вокруг нее говорили о том, что это была комната любимой гетеры Харконненов. Она легла на кровать и закрыла глаза, чтобы не видеть сексуально непристойные фигуры на потолке алькова.

«С Тегом необходимо будет разобраться».

Это надо сделать так, чтобы не оскорбить Таразу и не ослабить гхолу. Тег — трудная проблема, особенно его способность мыслить категориями, почти такими же, какими пользуются Бене Джессерит.

«Преподобная Мать, родившая его, разумеется!»

Что-то передалось от такой матери такому ребенку. Это началось в утробе и, возможно, не кончилось даже тогда, когда они окончательно разделились. Он никогда не подвергался этой всепожирающей трансмутации, производящей богомерзости… Нет, не то. Но он обладал тонкими и настоящими силами. Рожденные от Преподобных Матерей заучивают вещи, невозможные для других.

Тег хорошо знал, как Луцилла смотрит на любовь во всех ее проявлениях. Она заметила это однажды на его лице в апартаментах Оплота.

«Расчетливая ведьма!»

Он с меньшим успехом мог бы произнести это вслух.

Она припомнила, как наградила его благосклонной, с выражением превосходства усмешкой. Это была ошибка, унижавшая их обоих. Она ощутила в таких мыслях зачаток симпатии к Тегу. Где-то внутри ее брони были трещинки, несмотря на всю тщательную подготовку Бене Джессерит. Учителя не раз предостерегали ее от этого.

— Для того чтобы внушить настоящую любовь, ты тоже должна ее чувствовать, но только временно. И одного раза вполне достаточно!

Отношение Тега к гхоле Данкана Айдахо было слишком красноречиво. Тега и притягивал, и отталкивал его юный воспитанник. «Как и меня».

Скорей всего, было ошибкой не соблазнить Тега.

Во время сексуального обучения Луциллы, учителя делали упор на исторические сопоставления, анализируя Иные Памяти Преподобных Матерей, позволявшие черпать из полового сношения новые силы, не теряясь и не расслабляясь в нем.

Луцилла сконцентрировала свои мысли на мужском в Теге, ощутив при этом отклик ее женского «я», ее плоть захотела, чтобы Тег был рядом с ней, доведенный до сексуального пика — готовый для момента тайны.

Легкая шаловливость пробудилась в сознании Луциллы. Не оргазм. Не научные ярлыки! Это был чистейшей воды жаргон Бене Джессерит — «момент тайны» — высшая специализация Геноносительницы. Погружение в длинную непрерывность Бене Джессерит требовало такой концепции. Луцилла была выучена глубоко верить в одновременность действия научных знаний, под руководством Разрешающих Скрещивание и «момента тайны», превосходящего любое знание. История и наука Бене Джессерит сообщали о неизменном присутствии института продления рода в психике. Лишение биологического рода этого инстинкта грозит его гибелью.

«Сеть безопасности».

Луцилла собирала сейчас свои сексуальные силы так, как может делать только Геноносительница Бене Джессерит. Она сфокусировала все свои мысли на Данкане. Сейчас он пойдет под душ и будет думать о вечерней тренировке со своей учительницей, Преподобный Матерью.

«Я скоро пойду к моему ученику, — думала она. — Важный урок должен быть им выучен, или он не будет во всем объеме подготовлен для Ракиса».

Таковы были инструкции Таразы.

Луцилла полностью сосредоточила свои мысли на Данкане. Она уже почти видела его, стоявшего обнаженным под душем.

Как же мало он понимает, чему он может научиться!

Данкан один сидел в раздевалке рядом с душевыми, примыкавшими к гимнастическому залу. Он был погружен в глубокую печаль, вновь переживая памятную боль тех старых ран, которую никогда не ведала его нынешняя молодая плоть.

Кое-что никогда не меняется! Орден вновь играет в свои старые-престарые игры.

Он осмотрел это место Харконненов, отделанное темными панелями. Арабески, вырезанные в стенах и на потолке, странные узоры мозаики пола. Чудовища и восхитительные человеческие тела, переплетенные вдоль одних и тех же определяющих линий, которые невозможно отделить, не приглядевшись.