Еретики и заговорщики. 1470–1505 гг.

Увы, но мы не готовы разъяснить ни обстоятельства появления Василия Ивановича под Дорогобужем, ни эпизод его «истравления» без риска унестись в область гаданий. В любом случае злоключения княжича использовались Софьей Палеолог для нагнетания психологического давления на супруга. К началу 1500 года, спустя год после падения Патрикеевых, над головой Василия стали сгущаться тучи. Имя Димитрия снова появляется рядом с именем Ивана III в повелениях направить войска на Литву.

Тогда Софья Фоминична решила вновь ударить в уязвимое место — западный вектор внешней политики Ивана III. Единство великокняжеской семьи рассматривалось государем как важный фактор в строительстве отношений с европейскими державами и прежде всего Литвой и Ливонией. Пожалование Василию Новгорода и Пскова неслучайно совпало с посольством в Венецию через Польшу и Венгрию Дмитрия Ралева-Палеолога. Возложение миссии на приближенных Софьи призвано продемонстрировать Ягеллонам внутреннее укрепление противника.

Само время и направление бегства Василия выбраны как нельзя удачно. Магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг в январе 1500 года писал о том, что «великий князь московский со своими сыновьями находится во вражде; причина эта заключается в том, что он хотел своего внука иметь наследником в качестве великого князя, но это ему собственные сыновья, которых он имеет от этой гречанки, не хотят разрешить. Эта вражда и неприязнь удерживает великого князя; иначе бы он давно напал на эту страну». Плеттенберг имел в виду Ливонию, но эти же слова в полной мере относятся и к Литве. Раздоры в семье препятствовали военным планам московского государя, единство (хотя бы внешнее) способствовало их успеху.

И вот Василий оказывается неподалеку от литовской границы, там, где находится войско, в котором у княжича, несомненно, найдутся сторонники. Иван III вынужден учесть, что в случае открытого разрыва с сыном судьба кампании оказалась бы под угрозой. Нельзя было исключить самые радикальные варианты: эмиграцию Василия в Литву и последующий громкий международный скандал или даже переход армии под его командование.

Обо всем этом и пришлось великому князю «думати со княгинею Софьей». В тот момент, когда маховик военных приготовлений уже был запущен, когда все договоренности с Шемячичем и его компаньонами были достигнуты, у Ивана Васильевича не оставалось пространства для маневра. Партия Софьи усиленно подталкивала его пожертвовать Димитрием ради успеха в Литовской войне. На этих условиях Василий готов был вернуться в Москву.

Вновь обратимся к сообщению Краткого летописца, которое при всей его туманности и лаконичности позволяет достаточно уверенно выстроить следующую причинно-следственную связь: Василий хочет великого княжения, те, кто опасается его возвышения, пытаются его «истравить», покушение вынуждает его обратиться в бегство. Хотя недруги Василия не названы, но летописец тут же указывает, что по возвращении молодого князя в Москву Димитрий и Елена Стефановна были "поиманы". На самом деле Елену Волошанку и ее сына бросят в темницу два года спустя. Летописец, разумеется, знает об этом, но преднамеренно связывает инцидент на Свинском поле с опалой Димитрия-внука и его матери, давая понять читателю, кто именно желал зла будущему правителю и кто поплатился за свое коварство.

Летописец здесь, по сути дела, повторяет доводы Софьи Фоминичны, которая в свое время объясняла замысел бегства своего сына на Белоозеро не намерением поднять мятеж против отца, а желанием спастись от «крамол», порожденных неспособностью либо нежеланием Ивана III обуздать злодеев. В дорогобужской истории Василий вновь должен был играть страдательную роль, любое открытое выступление против государя усугубляло его шаткое положение.

Маневры Деспины Софьи достигли цели. Со второй половины 1500 года Димитрий-внук, формально оставаясь соправителем, перестал допускаться к каким-либо государственным делам. Единственный раз, а именно в феврале 1501 года, он упоминается в посольских делах, где назван после детей Ивана III. Одновременно росло влияние княжича Василия. В сентябре 1500 года он именовался великим князем «всея Руси». К марту 1501 года к нему перешло руководство судебными делами на Белоозере.

Но и окончательно низвергать внука в столь напряженный момент военного противостояния великий князь не торопился. Триумф Василия состоялся только тогда, когда стало окончательно ясно, что Литва и напавший на Русь Ливонский орден проиграли. В ноябре 1501 года русские одержали крупную победу под Мстиславлем, зимой 1501–1502 годов войско Даниила Щени вело успешные боевые действия в Ливонии. А 11 апреля 1502 года Иван III приказал взять Елену Стефановну и Димитрия под стражу, «от того дни не велелъ ихъ поминати въ октенияхъ и литияхъ, не нарицати великимъ княземъ, а посади их за приставы». Через три дня государь благословил Василия на «великое княжество Владимирское и Московское и учинил всеа Русии самодержцем».

Глава XII Время решающих схваток