Еретики и заговорщики (1470–1505)

Как справедливо замечает С. М. Каштанов, «второй брак Ивана III с самого начала таил в себе смертельную опасность для Ивана Молодого, так как рано или поздно должна была возникнуть борьба за право престолонаследия между ним и сыном Софьи. Палеологи не могли не хотеть избавиться от Ивана Молодого при жизни Ивана III, когда сын Марии Борисовны не имел еще основания занять престол». Но сын этот появился только в 1479 году. В это самое время, по выражению Л. В. Черепнина, оппозиционные элементы «завязали какие-то отношения с Софьей Палеолог». Нам предстоит найти ответ на вопросы: что за оппозиционные элементы в верхушке страны противостояли режиму Ивана III и какие отношения их связывали с Софьей Палеолог.

В описываемую эпоху в политической элите Московского государства происходили серьезные подвижки. С половины XV столетия состав московского боярства глубоко изменяется: из 200 родовитых фамилий конца XVI века более 150-ти вошли в состав московского боярства именно с середины XV века. В течение двух-трех десятилетий московская элита обновилась более чем на три четверти. «Служилое князье если не задавило, то закрыло старый слой московского нетитулованного дворянства», — резюмирует В. О. Ключевский.

Служилое княжение рассматривалось в Москве как наследственная вотчина (перешедшая от предков слуги или пожалованная ему великим князем) и обуславливалось несением военной службы князем. По неписаному праву служилые князья обязаны были участвовать только в тех войнах великого князя, которые так или иначе затрагивали их интересы как владельцев определенных территорий.

Кремль при Иване III. Художник А. М. Васнецов

Служилые князья приходили на службу к московскому государю обычно из Литвы. Помимо дискриминации православной веры к исходу их подталкивали последствия ударных темпов формирования литовской державы. Небольшая «метрополия» напоминала остров, окруженный океаном земель бывшей Киевской Руси. Коренная Литва, составлявшая ¹/₁₀ часть от попавших под ее власть территорий русских княжеств, так и не стала ядром крепкого централизованного государства.

Литовцы, выказав себя удачливыми вояками, присоединили обширные пространства, но не смогли предложить восточнославянскому населению ничего того, что входит в понятие «цивилизация» — ни языка, ни религии, ни культуры, ни судопроизводства, ни традиций, позаимствовав все это у покоренных народов. Оставшиеся в западнорусских землях феодалы по большей части оставались на своих местах и продолжали вместе со своими боярами править местными сообществами на положении вассалов. «В них еще было так много местной политической жизни и силы, что литовские князья не считали возможным посягать на их цельность и единство», — отмечает М. К. Любавский.

Интенсивный переход литовских православных магнатов на службу московскому князю начался с Кревской унии 1386 года, от которой берет отсчет политика ущемления прав приверженцев «греческой» веры. Опираясь на народные массы, встречая поддержку во всех слоях русского, украинского и белорусского населения Литовской «Руси», русские князья, как Рюриковичи, так и обрусевшие Гедиминовичи, обиженные и обойденные польско-литовскими панами, организуют заговоры и все чаще «отъезжают» в Москву — потому их еще называют «выезжанами». В 80-е годы на сторону Москвы открыто переходят Одоевские, позднее князья Вяземский и Мезецкий, затем Трубецкие и Мосальские.

Сперва «отъезжал» обычно один из представителей того или иного княжеского рода, но совместность «отчинных» владений, которые приходилось делить (так как одна часть «тянула» к Литве, а другая к Москве), вызывала ссоры, стычки, пограничные столкновения. Великий князь Литовский не мог защитить своих оставшихся к западу от границы вассалов, тогда как великий князь Иван III действовал энергично, помогая своим новым слугам, как, например, в 1473 году, когда он «повоевал» Любутскую волость. Поэтому, поколебавшись немного, «отъезжали» в Москву и другие родственники. Так, например, за Иваном Белевским последовал Андрей, за Дмитрием Воротынским — Семен и т. д.

Часть выезжан ценила московскую службу за возможность бороться с врагами православия — католиками и ордынскими «бесерменами». Знаменитый воевода Дмитрия Донского Д. М. Боброк-Волынский выехал из Литвы между 1366–1368 годами, то есть после окончания успешной войны Ольгерда с Ордой. В 1376 году он участвует в походе против волжских булгар, а спустя три года внук Гедимина воюет против своей родины — Литвы. На Куликовом поле Боброк-Волынский командовал засадным полком вместе с серпуховским князем Владимиром Храбрым. Но в 90-х годах XIV века после поражения от Тохтамыша Москва временно избегала столкновений с Ордой. Напротив, в это время энергично готовился к войне против ордынцев литовский князь Витовт. И вот православные сыновья Ольгерда князья Андрей Полоцкий, Дмитрий Брянский, а вместе с ними Боброк-Волынский возвращаются на литовскую службу. Все они погибли в 1399 году на Ворскле, доблестно сражаясь с войском Едигея.