Еретики, или люди, опередившие время

Трифоновский сборник, отразивший антицерковные настроения рубежа XIII и XIV вв., включил сочинения, осуждавшие церковную иерархию. «Погыбение наипаче бывает от епископ и попов грехов». «Да не входить благоверный в церковь нечестивых, не место бо человека святить, но человек место…» В других местах сборника говорится о праве верующих собираться вне церкви, слушать учителей из народа[16]. Миряне и низшие церковнослужители, указывалось далее, могут стать учителями веры. В составленном тогда же «Слове о лживых учителях» его автор восхваляет книжное учение, обличает невежественных священников, тех, кто «моряще себя и онех гладом душевным», «горе же тому, иже не почитает святых книг писания пред всеми…»[17]. Автор призывает проповедовать не в церковных стенах, а под открытым небом; право на проповедь имеет всякий: «Лепо же есть всем славити Бога и проповедати учение его». Божественную истину, делает он вывод, должны проповедовать грамотные представители самого народа, например, «чтецы и певчие»; «да еще добре научить и простой, — и то добро»[18]. Взгляды автора, по сути дела, представляют собой реформационные идеи. «Простцы» по нескольку человек, игнорируя церковные храмы и посвященных попов, собирались в домах, читали книги и пели молитвы. Их «общества верных» противостояли официальной Церкви.

«Они аккумулировали стихийно, спонтанно возникавшие на рубеже двух столетий настроения, мысли, характерные для широких кругов мирян, низших церковнослужителей»[19].

Чтобы изменить к лучшему сложившееся положение в официальной Церкви, митрополитом Кириллом в 1274 г. был созван Собор, в задачу которого входило искоренение многих беспорядков в делах церковных. «Доныне, — говорил митрополит, — уставы церковные были омрачены облаком еллинской мудрости; ныне же предлагаются ясно, и неведение да не будет извинением. Уклоняяся от истинных правил христианства, какое мы видели следствие? Не рассеял ли нас Бог по лицу земли? не взяты ли грады наши? не истреблены ли князи острием меча? не отведены ли в плен семейства?..»[20] Кирилл повелевает давать священнический сан лишь тем людям, добрый нрав, честность и бескорыстие которых хорошо известны. Епископам строго воспрещалось брать с них деньги за поставление, кроме определенных митрополитом семи гривен для крилошан (т. е. для младших по положению членов церковного причта — прислужников в храме, чтецов и певцов). Всякая другая мзда запрещалась. В изданных после Собора церковных правилах также говорилось:

«Мы сведали, что некоторые иереи в странах новгородских от Пасхи до Всех Святых празднуют только и веселятся, не крестят никого и не справляют службы Божественной: такие да исправятся или да будут извержены! Известно также, что многие люди держатся древних языческих обыкновений, сходятся в святые праздники на какие–то бесовские игрища…»[21]

Таких людей Кирилл предписывает отлучать от Церкви. В числе многих обыкновений, противных уставам церковным, Кирилл осуждает обливание при крещении, говоря, что оно беззаконно и что крестимый должен быть всегда погружаем в сосуде особенном. Постановления Собора, вынужденного считаться с обстановкой, отвечали на протесты многих недовольных симонией (торговлей церковными должностями), невежеством, пороками духовных иерархов.

Однако, как мы видим из более поздних источников, положение к лучшему не изменилось. На Переяславском Соборе, проходившем спустя 40 лет, снова речь шла о пороке симонии, который поразил всю русскую церковь. В симонии обвинялся сам митрополит Петр. Положительных результатов Собор не дал, но зато на нем выявились такие противоречия между его участниками, что «впору относить раскол древнерусской церкви на «стяжателей» и «нестяжателей» не к XVI, а к началу XIV века»[22].