Эргай. Новая эра Земли

– Нет, – я отрицательно мотнула головой. – Джен запретила мне говорить ему о сути и даже о самом этом задании. Но когда он узнал, что эта жуткая женщина шантажирует меня жизнью брата, то вступился за Лешу. И мне кажется, Дарис чувствует, что мое задание как-то связано с тобой. Он даже пообещал мне в случае чего помочь Леше выбраться.

– То есть ты хочешь сказать, что в данном вопросе Рис на нашей стороне? – уточнил Алишер.

– Не знаю, – ответила я, тяжело вздохнув. – Я уже ничего не знаю. Кому можно верить, а кому нет.

– Но мне ты рассказала правду, даже несмотря на риск, – спокойно проговорил он, чуть склонив голову.

Гай теперь даже смотреть на меня начал как-то иначе, словно видел совсем с другой стороны. Словно воспринимал не как девушку, подругу или просто землянку, а как ту, которая ради него рискнула многим.

И тут поверх мельтешащих списков на одном из экранов всплыло новое окно. А на нем красовалась большая цветная фотография светловолосого мальчика, очень похожего на Риса.

И только большие темно-серые, почти черные глаза ясно говорили о том, чей именно перед нами сын.

Мальчик оказался очень симпатичным, но вот в его упрямом, решительном взгляде отражалась грусть. Он не улыбался и выглядел даже немного старше своих лет. На нем была цветастая футболка, явно выгоревшая на солнце или, может, просто изрядно застиранная. Его руки показались мне какими-то даже слишком тонкими, худыми, а плечики – угловатыми. Непослушные волосы явно требовали стрижки, а челка лезла ему в глаза.

И все же он мне понравился. Даже очень. Я смотрела на этого Микаэля и ощущала, как на душе становится тепло. Не знаю почему, но чувствовала странное родство с ним. И вдруг окончательно осознала, что поступила правильно, рассказав обо всем Гаю. Нет, ни к какой Джен этот парнишка попасть не должен. Ни в коем случае.

Алишер смотрел на сына так пристально, так жадно, что казалось, старается отпечатать в памяти каждую деталь его образа. Он так и стоял, опершись руками на стол, и мне даже показалось, что совсем забыл о моем присутствии.

Рядом с фотографией имелся текст, содержащий личные данные мальчика. Шрифт был мелким, и, чтобы прочитать хоть что-то, мне пришлось подняться. Тогда-то Гай и бросил на меня короткий взгляд, а после приказал, снова обращаясь к Марку:

– Давай коротко все, что удалось на данный момент выяснить.

Спустя секунду перед нами справа от экранов появился голографический мужчина крайне чопорного вида, поклонился и только потом заговорил.

– Имя – Михаил Сергеевич Вяткин. По земному летоисчислению девять лет, – начал Марк лишенным эмоций голосом. – В возрасте шести месяцев был усыновлен Анной Петровной и Сергеем Семеновичем Вяткиными. Отклонений в развитии нет. Обучается в третьем классе общеобразовательной школы.

И тут с другой стороны от экранов появилась ухмыляющаяся Катя. Она бросила в сторону Марка недовольный взгляд, фыркнула и вдруг выдала:

– В утиль этого тугодума.

Гай удивленно моргнул, глядя на нее, как на нечто невозможное. Я же, видя его реакцию, только улыбнулась и решила пояснить:

– Знакомься, это Катя. И она не совсем обычный образ галути. В общем… я так и не поняла, что она такое. Но, кажется, сейчас ей есть что сказать.

– Конечно, есть, – ухмыльнулась полупрозрачная девушка. – У приемных родителей Микаэля вместе с ним семеро детей. Трое из них – родные. Остальные – усыновленные. Живут они все на пособие, значит, особо не шикуют. Судя по документам, в квартире у них четыре комнаты. То есть полагаю, что живут они тесновато. Если дадите больше времени, я еще чего-нибудь о нем сообщу.

– В социальных сетях не зарегистрирован, в общественных мероприятиях не участвовал, – все тем же ровным тоном дополнил Марк. – Показатели знаний – отличные. Входит в число лиц, посещающих занятия по единоборству «карате».

– Адрес школы, расписание уроков, расписание дополнительных занятий, – распорядился Алишер, обращаясь к своему помощнику.

Потом повернулся к моей искусственной сестре, а на его губах расцвела странная, поистине непонятная улыбка. Он осмотрел ее с ног до головы, оценил позу, насмешливо-самодовольное выражение лица и только потом заговорил:

– Значит, Катя?

– Именно, – ответила она.

Гай хмыкнул, бросил на меня чуть удивленный взгляд и снова обратил взор к голографической девушке.

– А я все думал, почему Сержар вручил этот галути именно мне? – загадочным тоном проговорил он. – Да еще так настаивал, от денег наотрез отказался. Заверял, что это опытный экземпляр, но ему бы не хотелось, чтобы такие модели производили серийно. Просил отдать хорошему человеку… как подарок.

– Сержар – великий изобретатель, – ответила странно посерьезневшая Катя, чье лицо приняло совершенно непривычное строгое выражение. – Но он прав: это его изобретение не должно увидеть свет. По-хорошему, лейд Эргай, ему стоило уничтожить и этот галути. Но он не смог. Стер все свои записи, касающиеся этого эксперимента. Удалил так, что восстановить невозможно. Сейчас о его работе знает только он сам… и теперь вы.

– А Саша? – спросил Алишер, мельком взглянув на меня.