Эрик Берн. Игры, в которые играют люди

Антитезис. Антитезис к легкой форме очень прост. Не играя, не смеясь над неуклюжестью и не браня за глупость, игрок в анти-«Дурачка» тем самым приобретает себе друга на всю жизнь. Одна из тонкостей здесь состоит в том, что игра часто разыгрывается циклотимиками, или маниакально-депрессивными личностями. Когда такой человек находится в эйфории, можно подумать, что ему и в самом деле хочется, чтобы его товарищи присоединились к его насмешкам над самим собой. Часто от этого трудно удержаться, так как «Дурачок», по-видимому, обижается на отказ – в некотором смысле он и в самом деле обижается, поскольку ставится под угрозу его позиция и портится игра. Но когда наступает депрессия, при которой выходит наружу его обида на тех, кто смеялся вместе с ним или над ним, тогда и обнаруживается, что воздерживавшийся от смеха действовал правильно. Может случиться, что в состоянии замкнутости пациент только его может выносить и только с ним хочет говорить, а прежних «друзей», получавших удовольствие от игры, теперь считает врагами.

Бесполезно говорить Уайту, что он в действительности не глуп. Может быть, он и в самом деле умственно ограничен и хорошо это знает, из чего вначале и возникла игра. Но при этом он может обладать превосходством в какой-нибудь специальной области – часто в психологической проницательности. Не мешает проявить уважение к таким способностям, какого они заслуживают; это вовсе не то, что неуклюжие попытки «утешения». Такие попытки могут доставить ему лишь горькое удовлетворение от того, что другие люди еще глупее его, но это слабое утешение. Такое «утешение» заведомо не является самой разумной терапевтической процедурой; обычно оно служит ходом в игре «Я только стараюсь вам помочь». Антитезис к «Дурачку» состоит не в замене его другой игрой, а просто в воздержании от игры в «Дурачка».

Более трудной задачей является антитезис к угрюмой форме игры, поскольку угрюмый игрок пытается вызвать не хохот или насмешку, а беспомощность или раздражение, с которыми он хорошо умеет справляться под девизом «Так помоги же мне». Таким образом он выигрывает в любом случае. Если Блэк ничего не делает, то это от чувства беспомощности, а если что-нибудь делает, то от раздражения. Поэтому те же люди склонны разыгрывать игру «А почему бы вам не... Да, но...», доставляющую им то же удовлетворение в более мягкой форме. Здесь нет легкого решения и не видно, как его искать, пока не будет лучше понята психодинамика этой игры.

7. Деревянная нога

Наиболее драматическая форма «Деревянной ноги» – «Ссылка на ненормальность». На языке анализа взаимодействий это переводится так: «Чего вы хотите от человека с такими расстроенными эмоциями, как у меня, – не могу же я удержаться от убийства!» На это ожидается ответ суда: «Конечно, нет: мы не можем требовать от вас этого!». «Ссылка на ненормальность» разыгрывается как юридическая игра, приемлемая в американской культуре; ее следует отличать от общепринятого принципа, в силу которого разумный человек не считает ответственным за свои поступки больного, страдающего глубоким психозом. Насколько известно автору, в некоторых странах существует практика, оправдывающая сколь угодно преступное поведение определенными обстоятельствами: в Японии таким обстоятельством считается опьянение, в России – военная служба во время войны.

Тезис «Деревянной ноги» следующий: «Чего вы хотите от человека с деревянной ногой?» Если ставить вопрос таким образом, то, разумеется, никто не будет ждать от человека с деревянной ногой ничего, кроме управления своим креслом. С другой стороны, во время второй мировой войны в госпиталях для ампутированных показывали человека с деревянной ногой, исполнявшего – притом профессионально – джиттербаг [Танец с быстрыми движениями и прыжками под джазовую музыку, популярный в 40-х годах. (Прим. перев.)]. Есть слепые – юристы и политические деятели (в родном городе автора в настоящее время мэром является слепой), глухие, занимающиеся психиатрией, и безрукие, умеющие печатать на машинке.

Может быть, незачем вмешиваться до тех пор, пока человек с подлинным, преувеличенным или даже мнимым недостатком доволен своей судьбой. Но когда он является к психиатру для лечения, возникает вопрос, пользуется ли он своей жизнью наилучшим для него способом и не может ли он подняться выше своего недостатка. При этом терапевт встретится в нашей стране с неодобрением большей части образованной публики. Даже ближайшие родственники пациента, громче всех жаловавшиеся на причиняемые его инвалидностью неудобства, в конечном счете могут обратиться против терапевта, если у пациента наступит решительное улучшение. Специалисту по анализу игр это вполне понятно, хотя его задача и не становится от этого легче. Все играющие в «Я только стараюсь вам помочь» пугаются угрозы прекращения игры, как только появляются первые признаки того, что пациент начинает полагаться на себя; иногда они прибегают к почти немыслимым ухищрениям, чтобы прервать лечение.