ERIKA

– Заладил ты: боров, боров… – пробормотал я, глядя как Гена, затушив сигарету о стену заведения, отправляет щелчком чёрный окурок точно в урну. Во мне пробуждалось смутное желание.

– А кто ж он, по-твоему? Боров – это кастрированный хряк. Такого порося чисто на мясо ростят, – выкурив сигарету, Гена, казалось, стал ещё бодрее, ещё веселее. – У борова гормоны мужские не выделяются, поэтому он и покладистым становится, и вес быстрее набирает. Всё это и Карлушу нашего ждёт. Спёкся Карлуша – не мужик! Но обидчику своему отомстить всяко-разно захочет, так что соображай порезче!

Мы направились обратно в клуб. Прямо перед дверьми, из-за которых долбила музыка, я придержал Гену за локоть.

– Подгонишь сигаретку? – спросил его чуть заискивающе. – Я её завтра выкурю.

– Держи сразу две, – волшебный серебряный портсигар распахнулся передо мной. – Ты занычь их подальше, до утра. Помни: с алкоголем – ни-ни!

Сидя за столом, тянул «отвёртку» бокал за бокалом. Рядом бухали, курили пацаны. Не зная куда заныкать Генины сигареты (в кармане сломаются, на столе замочатся), я сунул их за уши. За правым ухом сигаретина держалась отлично, другая же – из-за левого уха – постоянно выпадывала. Мне пришлось просто держать её в кулаке. Так и сидел, не помню как долго, пока вновь не увидел Жанну. К тому времени – где-то в четвёртом часу ночи (или уже утра?) – был я, как говорится, пьянее бидона с брагой.

Жанна отрывалась всё так же. Самозабвенно! По-прежнему этот мужик рядом с ней (барыга хренов!) распускал лапы, танец их стал ещё откровеннее. Заметив меня, она не смутилась. Подмигнув мне, продолжала гнуться в такт музыки, сильнее ещё прижимаясь к своему кавалеру. Теперь мне казалось, что Жанна специально дразнит меня.

«Эта стервозина хочет, чтобы я её ревновал. Дудки!» Замахнув остатки рабоче-крестьянского коктейля, я машинально сунул в рот чёрную сигарету. Откуда-то всплыл передо мной огонёк, и я прикурил. В голове неожиданно прояснилось. «И чегой-то крокодил на пьяну голову курить запрещал?» Но как только раздавил я в стеклянной квадратной пепельнице окурок, тут-то всё и началось!

Меня прибило! Я сидел сам не свой. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Дышал и то еле-еле. Душа словно была не в теле. Перед глазами туман. В черепушке дурман. Неожиданно взгляд сфокусировался на танцовщице, одной из двух «go-go girl». Девочка-зажигала работала на специальной висячей подставке прямо под потолком. Словно заворожённый, не в силах двинуться с места, наблюдал я её энергичные движения. А в голове крутилось: «До чего же я докатился? Здоровый парень – гири, бокс – и что же? Меня – такого пришибленного – в данный момент, вот эта самая девочка go-go в бараний рог на раз-два скрутит. Надо завязывать. Гадство какое! Надо…»

Воскресное утро, начавшееся для меня часов в одиннадцать, было ужасным! Сказать, что башка трещала – значит, ничего не сказать! Про засуху в горле тоже молчу. Как добрался до дома – не помню. В общем, образно выражаясь, я был по шею в дерьме! Одно желание пронзало всё моё существо – желание выкурить вторую Генину сигаретину. А её нигде не было: проверял дважды карманы, надеясь на чудо. Искал её за ухом несколько раз. Но чудеса случаются слишком редко! Куда ж я её подевал? Весь день меня трясло и колотило так, что до унитаза доползал буквально на четвереньках, лишь собрав последние остатки воли в кулак. А потом пугал его – унитаз – своим звериным рыком.

Понятно, что в таком состоянии, ни о каком разговоре с Чубэном не могло быть и речи. После кошмарного дня пришла кошмарная ночь. Затем настало кошмарное утро. Дела мои были, как говорится – полная жо…! Я думал, что это уж край. Самый крайний край! Не подозревал, что может быть ещё хуже.

глава четвёртая

А вот теперь действительно – полная жо!

В понедельник утром, идя на работу, ощущал себя выжатой половой тряпкой. Карманы были пусты, голова тоже. Но, по крайней мере, ко мне вернулась способность передвигаться на своих двоих.

Оформились в командировку. В напарники меня дали Серёге. Он старший наряда, он и бумагами целый день занимался, ворчал на меня. Веснушки прыгали на Серёгином рыжебородом лице, а я лишь расписывался там, где нужно. После обеда, чудом удержавшегося в желудке (две ложки капустного салата и три ложки борща), сидели на инструктаже, чувствовал себя уже неплохо. А когда ближе к вечеру денежки командировочные пересчитывал – пальцы почти не тряслись.

Решил прямо с этого дня с бухлом завязать хотя бы до Нового года. Решил и от Гены с его чёрными сигаретами держаться подальше! Выходные просрал! Так можно и всё на свете просрать! Остался последний сегодняшний вечер. Я должен:

А) Приготовить к дороге и отправить Дениску (из клуба за ним приедут в восемнадцать ноль-ноль).

Б) Взяв на прогулку Флору, встретиться «случайно» с Чубэном (Лёня выгуливал Алмаза с восьми до половины десятого; Чубэн, я надеюсь, будет гулять в это же время). Объяснить ему ситуацию с Карлосом.

В) Собраться самому, чтобы завтра по утряни сдристнуть из города (самый простой пункт плана).